Григорий был прав. Этот метод Кича использовал всегда. Он любил наводить страх, но умом, а не силой. Этим он отличался от Ганса, готового по малейшему поводу бить вдребезги и рвать в клочья.
— Пустой разговор, — произнес Гриша. — У меня все равно нет таких денег.
— И снова ты не прав, доктор, — усмехнулся Кича. — У каждого человека есть столько денег сколько ему надо. Каждый человек может достать любые деньги, если прижмет. Тебя пока не прижало, но уже пора шевелиться, думать.
— О чем думать? Сколько ни думай, денег не прибавится.
— Верно, верно... А вот это — разве не деньги? — он обвел вокруг себя руками.
— Что?! — изумился Гриша. — Моя квартира?
— Только не пыли. И не вздумай говорить, что она не твоя, а тетушкина. Тетка давно уже отписала ее на тебя, и налог на дарение уплачен. Не удивляйся, мы все знаем, — Кича, достав из сумки-визитки свернутый листок, начал читать: — «Пшеницын Григорий Михайлович, двадцать семь лет, врач-кардиолог станции „Скорой помощи“, закончил Новосибирский мединститут, служил в войсках связи...». — Он прервался и исподлобья посмотрел на Григория. — Все правильно написано?
— Ну, допустим, — согласился тот.
— Не допустим! Отвечай — правильно?!
— Правильно.
— Ну вот! А тут еще много всякого про тебя есть. Слушай, а ты правда кандидат наук? Ганс, ты понял, с каким человеком общаемся? Наверно, умный, нашпигованный, сам все должен понимать. Ну, так что?
Григорий напряженно думал, не глядя на Кичу. Сказать им «нет» — попасть в историю, конец которой может быть совсем печальным. Согласиться — остаться обманутым, обобранным и униженным. Что лучше? А если помолчать для начала?
— Ты не делай лошадиные глаза, — от души посоветовал Кича. — Все не так плохо. Продашь квартиру — расплатишься с нами. На остаток купишь комнату. Будет где жить и куда водить любимых пациенток. И бричка наша у тебя останется. А что — нормальный вариант. Многие так и делают. Хочешь — подлатаешь «Опель», хорошо продашь и снова квартиру купишь...
«Что за бред он несет? — мельком подумал Григорий. — И ведь не возразишь. Никто здесь твои слова слушать не будет. Потому как не спорить сюда пришли эти ребята, а брать».
— Если не знаешь, как недвижимостью торговать, поможем. И покупателя найдем, и к нотариусу свозим, и БТИ без очереди устроим, и комнатку тебе подберем. Никаких проблем, доктор, — продолжал источать дружелюбие Кича. — Мы к тебе со всей душой, потому что знаем — не со зла ты нам подлянку сделал, торопился, работу свою выполнял...
Григорий продолжал молчать, глядя в пол, пытаясь угадать, когда его молчание заставит их перейти к следующей фазе разговора. Но этого не случилось.
— Ну, все, — Кича встал и вдруг сделался холодным и бесстрастным. Словно покрылся коркой. — Решай свои дела, оформляй бумаги. Срок тебе — неделя. На днях заедем, поглядим, как ты шевелишься.
Он первым вышел из комнаты, миновал прихожую. Ганс задержался, чтобы многозначительно взглянуть на Григория.
Тот уже закрыл дверь и собирался вернуться в комнату, но вдруг раздался пронзительный звонок. Это снова был Кича.
— Слышь, доктор, дверка у тебя хлипкая, — произнес он, проведя рукой по косяку. — Ты бы сменил замок, что ли... А то знаешь, какие времена-то...
Кича загадочно улыбнулся и пошел вниз по лестнице. Гриша несколько секунд смотрел ему вслед. И вдруг услышал, как скрипнула дверь напротив. На площадку высунулся Витька — сосед Гриши, тридцатилетний электронщик, который последнее время промышлял ремонтом телевизоров на дому. У Витьки были всклокоченные волосы и мокрая майка. По его лицу было ясно, что заключительный аккорд он видел через глазок.
— Кто это? Чего они? -возбужденно спросил сосед. — Друзья твои, да?
— Да... — мрачно процедил Григорий. — Друзья. По переписке.
Он закрыл дверь, вернулся в комнату и долго стоял у окна, глядя в одну точку.
* * *
После обеда к Ивану Сергеевичу, как обычно, прибыли посетители. Они подъехали на серой «Волге», их было двое. Один — моложавый, стильно одетый, со смуглым, как у иностранца, лицом. Второй — попроще, не очень аккуратно постриженный, морщинистый, одетый в плащовую куртку. Щеки у него были дряблыми, голос — хриплым.
Первого звали Николаем, второй был известен под кличкой Сальный. Оба приехали, чтобы утрясти в присутствии Луки очень важный вопрос: взаимодействие милиции и таможенных постов в период проведения операции «Снегопад». Существовала небольшая вероятность, что кого-то из курьеров остановят по дороге. В таком случае обе службы не должны были стесняться друг друга и отпустить посланника, получив положенный гонорар. Потеря одного курьера могла стоить целого состояния, и лучше продумать все заранее.
Гости поднялись по лестнице и, к великому изумлению, наткнулись на участкового, который опечатывал дверь Луки.
— К кому? — спросил участковый. — К Лукову?
— А что такое? — насторожился Сальный.
— В самом деле, командир, — подключился Николай. — Что случилось-то?
— К Лукову, спрашиваю? — раздраженно переспросил капитан.
— Ну, допустим, — осторожно согласился Николай. — А что с ним?
— Уже ничего, — глухо проговорил капитан, залезая в планшетку за блокнотом. — Умер ваш Луков.
— Что?! — одновременно воскликнули посетители.
— Плохо слышите? Вы ему кто? Фамилии ваши? У него родственники есть?
— Постой, постой, капитан, — пробормотал Николай. — Как это — умер? От чего?
— Я ему вскрытия не делал. Говорят, сердечко схватило. Прямо в пивной свалился.
— Ну дела... — покачал головой Сальный.
— Ну, так что? Кто у него родные? — устало переспросил капитан. — Кому сообщать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20