— К кому? — спросил охранник через переговорное устройство.
— Нужен Андрей Андреевич, — ответил гость.
— Сейчас будет...
Дверь открылась, на крыльце показался смуглый молодой человек в белом халате.
— Мы звонили, — вежливо напомнил визитер.
— Я помню, — кивнул Донской. — Сейчас откроются ворота, завозите во дворик. Вам покажут, куда нести больного.
Гость тихо хмыкнул. Назвать Лукова «больной» не решился бы ни один оптимист.
— Там, в машине, хозяин, — прибавил он. — Хотел поговорить.
— Милости прошу.
Человек в плаще трусцой вернулся к машине, открыл заднюю дверь, одновременно разворачивая зонт. На мокрый тротуар неторопливо выбрался Сударев, кутаясь в пальто и с неприязнью поглядывая по сторонам.
— Погодка...
Человек в плаще проводил его до крыльца, тщательно следя, чтобы зонт находился точно над головой хозяина. Сударев вошел в вестибюль клиники, после чего провожатый отправился командовать выгрузкой тела.
— Здравствуй, Андрей Андреевич, — покровительственно проговорил гость, протягивая руку. — Опять я к тебе.
— Всегда рад, Борис Васильевич, — сдержанно ответил Донской. — Чем могу помочь?
— А все тем же, — бас звучно отражался от стен пустого холла. — Человечка тебе привез на поправку.
— Никак заболел кто из ваших?
— Да вроде того. Сердечный приступ, еще утром... Кстати, не опоздали мы?
— Нет. Если утром, то нет.
Вошла высокая девушка в голубом халате с алым крестиком на коротком рукаве, поставила поднос с чаем и печеньем. Сударев проводил ее взглядом.
— Хороших цыпок ты набрал себе, Андреич.
— Не ради себя, а ради пациентов, Борис Васильевич.
— Да мне-то что? Если деньги есть, кого угодно можно набрать. Мне-то уже годы не позволяют... — он кисло улыбнулся и украдкой оглядел Донского с ног до головы.
Тот сидел в кресле расслабившись. Поза свободная, но не чрезмерно. Он напоминал спортсмена, отдыхающего между тренировками. Спокойный внимательный взгляд, красивые, в меру крупные руки, осанка, заметная даже в глубоком кресле. Сударев в очередной раз подумал, что Донской совсем не похож на врача в привычном представлении.
— Ну да ладно... — произнес он. — О деньгах я и собирался поговорить.
— Внимательно слушаю.
— Ты помнишь, за сколько ты в прошлый раз человечка мне подлатал?
— Помню. Четыре с половиной миллиона.
— Вот-вот. Но у того весь живот был разворочен, и голова — навылет. А этот — почти как новый. Нельзя ли подешевле?
— Разумеется, можно. Тот был чужим, да к тому же иностранцем, а для них особый тариф.
— Та-ак. А для своих?
— Для своих — обычно два, три.
— Дорого, — покачал головой Сударев, и даже его бас прозвучал приглушенно. — Игра свеч не стоит. А еще дешевле можешь?
— Я ведь уже объяснял, Борис Васильевич. Два миллиона долларов стоит полный ремонт. Это не мой каприз, это цена нашего труда и материала. Можно и дешевле, но результат...
— Мне только один результат нужен, Андреич, — проговорил Сударев, кроша пальцами печенье. — Чтоб человечек заговорил. Вот и все, понимаешь?
— Ну... Думаю, заговорить он сможет. Но разговор будет совсем коротким — если задешево.
— Ничего, он свое уже и пожил, и поговорил. Пускай только шепнет мне пару слов, а там уж — царство ему небесное...
Донской помолчал, барабаня пальцами по столу:
— Пятьсот тысяч вас устроит?
— Дорого, — вздохнул Сударев. — А куда денешься? Ладно, по рукам, Андреич. Слушай, а дешевле уже никак, да?
Донской с улыбкой покачал головой:
— Пятьсот тысяч — столько стоит минимальный набор материалов и препаратов. Нам с этого останется медный грошик да копеечка.
— Да верю, верю... — отмахнулся Сударев — И, конечно, предоплата?
— Обязательно. Пропустите тысяч двадцать-тридцать через банк, остальное — наличными. Без обид, Борис Васильевич?
—Да какие обиды... Я и так у тебя кругом в долгу.
— Не преувеличивайте, — с улыбкой покачал головой Донской. — Вы свои долги оплачиваете очень аккуратно. Никаких претензий.
Сударев поднялся, выпил стоя чашку остывшего чая, вытер пот со лба. Донской тоже встал, готовясь проводить гостя.
— Деньги будут завтра, — сказал Сударев. — Самое позднее — вечером.
— И документы на больного. Все, что соберете, — от паспорта до трудовой книжки. И медкарту, обязательно.
— Да какая у него трудовая книжка! — рассмеялся Сударев, направляясь к выходу, где его ждал адъютант с зонтом наготове.
У двери он остановился, словно в раздумье. Затем приблизился к Донскому и заговорил тихо, чтоб не слышал охранник.
— А все-таки не пойму я, Андреич, твоих раскладов. Как ты это делаешь? Я же тебе натуральный трупешник привез, как ты его расщекочешь?
— Ну-у... — Донской опустил глаза.
— Ладно, молчи, молчи... Знаю, что секрет. Просто не по себе от этого становится.
— Да нет, Борис Васильевич, тут никакой мистики. Метод глубокой реанимации, очень дорогая и сложная технология. Замена омертвевших клеток живыми, искусственное омоложение тканей...
— Красиво поешь, — усмехнулся гость. — Да только врешь, как пить дать. Ничего, я не в обиде. У каждого свои секреты. Я только об одном прошу. Если случится, что помру своей смертью и меня к тебе привезут, — не позволяй им этого делать. Не хочу. Жутко мне от таких фокусов.
— Почему вы думаете, что я вру? — вежливо улыбнулся Донской.
— Тебе еще объяснять? Да если бы такая технология была — пусть дорогая, сложная, — все равно на каждом углу кооператив бы открылся. Я бы сам открыл — «Улыбнись, покойник» называется.
— На каждом углу — вряд ли. У нас очень хорошие врачи и очень дорогая аппаратура. Профессионализм — редкость, Борис Васильевич. На каждый кооператив не напасешься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20