У Карелова, кажется, тоже. Впрочем, это могло быть субъективным впечатлением.
Сенин упруго поднялся на ноги и отошел на десяток шагов от остальных, осматриваясь. Стояло раннее утро, предрассветные сумерки. На небе проступали облака — длинные, остроконечные, как сосульки.
Вокруг простирались невысокие бугры, словно застывшее море. Здесь было холодно. В углублениях почвы сквозь чахлую травку просвечивала снежная крошка. До базы — километров пятнадцать, оптимальное расстояние, чтобы в случае преследования запутать следы и вернуться пешком.
Сенин хотел почувствовать и запомнить здешний запах. Каждый мир имеет свой запах, и это самый верный признак, позволяющий отличить одну планету от другой. Потому что все новые базы похожи друг на друга. Природа — она отличается, но только при детальном рассмотрении. А вот запах — он везде совершенно разный. И, если однажды его запомнишь, то потом, даже спустя годы, можно сделать один вдох — и сразу всё вспомнить. Ни картинка, ни звук почему-то не могли так живо и быстро поднимать на поверхность старые наслоения памяти.
Неподалеку что-то зашевелилось. Зверек, похожий на небольшую собаку, выполз на вершину бугра, отряхиваясь от снега и мусора. Он хромал на все четыре лапы и выглядел жалко и безобидно. Заметив Сенина, настороженно застыл. Тот тоже не шевелился.
Здесь, в царстве холода и ветра, растения не получали достаточной жизненной энергии от земли и солнца. Поэтому очень многие из них питались живой плотью. Причем не только насекомыми. Зверек, очевидно, запутался в колючках, которые изранили ему лапы и напились его крови. Однако выжил и смог уйти, а ведь мог бы так и остаться там. На первом же инструктаже Сенина предупредили, чтоб остерегался здесь бегать босиком по травке. Эта травка может искалечить взрослого человека и досуха выпить его тело дней за десять. Впрочем, на таком холоде босиком и не побегаешь.
Зверек повернулся и торопливо поковылял прочь.
— Разбиваем лагерь, — сообщил Сенин, вернувшись к дымящемуся корпусу «Скифа». — Гордосевич — надуваешь палатку и разбираешь кухню, Муциев и Карелов — налаживаете периметр. Как закончите, перекалибруйте приборы на местное время, коэффициент — один и семнадцать. Вельцер — поднимаешь антенну и докладываешь на «Форум» о нашей посадке. Потом прощупаешь эфир. Я займусь джипом.
Почему-то положенной в таких случаях суеты и беготни не наступило. Сенин обнаружил, что все стоят и смотрят на него с крайним удивлением.
— В чем дело?
— Для чего это всё — палатка, кухня? — недоуменно спросил Вельцер.
— Ты не знаешь, для чего у нас палатка и кухня?
— Нет, я знаю, но… Разве мы не остановимся на базе?
Сенин одарил блондина долгим, весьма выразительным взглядом.
— Напоминаю для забывчивых, — сказал он. — По прибытии в зону бедствия группа должна в первую очередь обеспечить собственную базу, поставить защищенный лагерь. Место, где при необходимости можно отдыхать, питаться и получать медицинскую помощь. И если нас перебьют по дороге, тебе, Вельцер, будет куда вернуться, чтобы заклеить раны и связаться с основными силами. Это понятно?
— Понятно, но…
— Прекрасно. А теперь мне придется для каждого повторить, что мы не на прогулке. Мы находимся на потенциально опасной территории, выполняем все предписанные правила и подчиняемся всем моим требованиям. Еще есть вопросы?
Сенин заметил, что парни украдкой переглядываются. Наверно, думают, что старый полицейский пес решил поиграть в войну и погонять молодых через барьеры. Ладно, пусть думают что хотят. Не хватало только переживать из-за их настроения.
— В таком случае мы должны сделать еще кое-что, — не унимался Вельцер.
— Ну-ка.
— Включить систему «Протокол».
— Это еще зачем?
— Положено по правилам, — развел руками Вельцер.
— Хорошо, включаем «Протокол» и занимаемся делами.
«Им же платят за работу в кадре», — вспомнил Сенин. Он украдкой посмотрел на Карелова — нет ли у того в глазах немого укора. Вроде нет, работает парень, как все, таскает ящики, по сторонам не смотрит.
Чтобы вызволить на свет божий машину, пришлось поработать кувалдой. Есть такой замечательный инструмент в снаряжении любого «Скифа» — предназначен для выколачивания пригоревших замков на люках. Помахав кувалдой, Сенин согрелся и сразу почувствовал себя бодрее.
Чего нельзя было сказать о его команде. Пережив не самую мягкую посадку и оказавшись в безжизненном холодном пространстве, люди шевелились довольно вяло. «Надо будет перед выездом прогреть палатку и организовать горячий завтрак, — подумал Сенин. — Это их взбодрит».
Джип уже стоял на мерзлой почве. Песочного цвета, легкий и резвый, чуть приподнятый сзади, с широко расставленными подпружиненными колесами, он напоминал хищника перед прыжком. Сенин с удовольствием сел бы за руль, однако, по правилам, командир десантной группы не должен отвлекаться на вождение. Его дело — анализировать обстановку и принимать решения. В другой раз правилом можно было бы и пренебречь, но раз уж сам потребовал от других…
— Командир, — позвал его здоровяк Гордосевич. — Не поможешь?
Пористая ткань палатки, с которой возился Гордосевич, на холоде стала жесткой и неподатливой. Сенин мог бы показать, как в одиночку натянуть ее и вставить распорки, но сейчас решил просто помочь. Пусть смотрят и учатся помогать друг другу в любой мелочи.
— Интересно, здесь всегда такая погода? — проговорил Гордосевич, зябко поводя плечами.
— Наверно, не всегда. Сейчас ведь ранняя осень.
— Значит, на курортный сезон мы опоздали, — резюмировал Гордосевич, и его вздернутые «домиком» брови огорченно шевельнулись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18