Душа
твоей крови, ее огнь и влага, уйдут к тому, кто дал ее тебе, к громовому
Париакаке...
- У Париакаки - губа не дура.
- Он, владелец Копья Света, Небесного Луча и Млечного Пути, возьмет душу
крови к себе и разделит со своей сестрой Чаупиньямки, Теплотой Плодородия.
А твоего жизненного двойника, телесную душу, звезда Часка отведет в
преисподнюю, в Супайпа Уасин.
- Часка, Венера, припоминаю это слово, и эти буфера, и эту попку...
- Сладкая Часка проведет твоего жизненного двойника через воды Титикаки в
дом Супайпы, между сдвигающихся гор, мимо яростных и огромных змей и
крокодилов, через пустыни, в которых непрестанно дуют ледяные ветры,
несущие обсидиановые лезвия, к сердцу земли, к престолу Нижнего Владыки,
богу с головой кондора. И через год твой жизненный двойник отдаст свою силу
прорастающим семенам новой жизни.
- Хорошо, что в самом последнем походе у меня будет приятная компания...
И вот наступил праздничный день. Толпы народа из разных селений долины
двинулись по дороге, ведущей к главному храму Урубамбы.
Впереди чинно шествовали идеологические работники, жрецы. Атун уильяк,
святой отец всей долины в белом плаще и плюмаже из страусиных перьев,
важного мужчину поддерживали двое служек; среднее звено, настоятели храмов,
среди которых был и Золотой Катыш; плюс стая дьяков-уакаримачиков,
заклинатели дождя, лекари, колдунишки; плюс толпы айяртапуков,
мелкотравчатые ясновидцы, прорицатели, гадатели, изготовители амулетов,
ублаготворители земельных духов-чаркакамайоков и домашних
демонов-уискамайоков.
За ними тащились песнопевцы, прилежно исполнявшие гимны-уалья под мелодии
флейт, сделанных из берцовых человечьих костей, и ритм барабанов-уарачику,
обтянутых людской кожей, соответственно выкаблучивались и танцоры со своими
магическими плясками.
Далее в процессии участвовало начальство в виде десятников, сотников,
темников - уну камайоков, все были приодетые по форме и различались, в
первую очередь, по перьям на плюмажах. Солидно вышагивали уполномоченные
комиссары Верховного Инки - тикуй-рикуки с золотыми пластинами маскапайча
на лбах.
Далее семенили пуреки - радостные трудящиеся, довольные гарантированной
похлебкой и набедренной повязкой. Они тащили на головах корзины с початками
маиса, клубнями картофеля и прочими плодами стеблей, веток и корней, а
также кувшины с пивом и чичей.
В общем, шла праздничная демонстрация по типу недавних наших, тут вам
партийные, хозяйственные, государственные руководители, тут вам наглядно
представлены всевышние законы природы и общества. Тут и мы, приносимые в
жертву. Я двигался в окружении бравых воинов вместе со своими товарищами по
торжественному закланию. Многие из них относились к разряду "сладкие
кости", миски-тульу, то есть лентяев. Одни попали в лентяи, потому что
дрыхли по утрам, вместо того, чтобы торопиться в поле. Другие стали
"сладкими костями", потому что экономили силы, придумывая всякие ухищрения
на замену сохе и мотыге - типа плуга, запряженного верблюдицей-ламой. Не
помогло лентяям наказание в виде битья камнем и лечение в виде тонкого
вскрытия черепа, оттого решено было вычеркнуть их из списка живущих.
Были в нашем числе и нарушители запретов, ходившие по женской тропе, и те,
кто встречался с девушками без разрешения начальства - лучше бы эти
распутники любили лам. Были и те, кто забыл принести благодарственную
жертву какому-нибудь чаркакамайоку, и те, что пытались унести с
государственного поля (владений Солнца) в личный котел пару початков
кукурузы.
Кстати, во время праздничных гуляний я заметил, что стал воспринимать
произношение кечуанских слов. Значит, благодаря демону-попугаю, я все-таки
выучился инкской фене, стал двуязычным. Жаль, что поздновато, когда меня
вот-вот должны разобрать по частям многочисленные божества и духи.
Основная церемония должна была проходить не внутри пирамиды-зиккурата, а на
ее верхушке, в четырехугольном открытом храме. К нему тащиться по ступеням
пришлось минут с двадцать.
На пьедестале торжественно стоял трехликий истукан Инти, с двухглавой змеей
на макушке, по углам расположились демоны, хранители сторон света. Пониже
главного изваяния находился алтарь, на этот раз из яшмы, в виде
распластанного ягуара.
Золотой Катыш был тут как тут, медитировал на образе Отца-Солнце, хлебнув
айя-уакаки. Впрочем, впередсмотрящим являлся атун уильяк, каждое слово
которого подхватывал хор. И меня не обидели, в числе других "закладываемых"
обнесли чашей с напитком из дурман-травы, знаменитой Datura inoxia.
И странное дело. Как отхлебнул я отвара из чаши (похожей на обезглавленный
труп), так вскоре и заработала моя голова на местный манер. Я увидел
Инти-Солнце живым существом. Нет, не сам истукан. Тот, кого я углядел, имел
огромные умопомрачительные размеры. Ноги были горами, тело - маревом и
дымкой над вершинами, а голова - самим солнечным диском.
В руках жреца-палача, чья физиономия была скрыта позолоченной кошачьей
маской, сверкнул широкий нож-секач, этим инструментом была вскрыта грудная
клетка первой жертвы. Специалист помог себе руками, раздвигая кости еще
живого человека. Вот жрец ухватил сердце и дернул его, лопнувшие сосуды
брызнули красным. Дымящийся орган был направлен на исследование гадателю,
жертва же осела возле алтаря - и после непродолжительного трепыхания
застыла. А кровь-то текла не вниз по ступеням, а вверх, к истукану! Кровь
превращалась в пучок золотистых нитей, в змейку, которая обвивала идола и,
оторвавшись от него, взмывала к небу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88