Но воровство ради дела мира и прогресса не состоялось. Когда детская ручонка уже пробралась в чужой карман, маленького разведчика вспугнул кто-то похожий на немца. Над самым ухом прозвучал противный голос: "Хороши малшик так не поступаль", Клопик дернулся и попался.
Торговец, как выяснилось, по большому счету был незлым человеком. Он и его холуи колотили мистера Лопсанга пятками и ладонями в пределах десяти минут. К тому же торговец оказался караванщиком и взял воришку к себе, причем на должность шута.
Но в Ираке налетели бедуины, шлепнули караванщика и забрали Клопика в рабство. Бедуины давно кочевали, с деньгами у них сделалось худо, поэтому они заставляли мистера Лопсанга тибрить для себя на базарах разные полезные вещи, начиная от сигарет и кончая леденцами. Эти люди с винтовками и саблями хороши были лишь тем, что невольно обучили Дорджи арабскому языку.
Бедуины добрались до Палестины, там по своему обыкновению пытались совершить "квартирную кражу" и влезли в один крестьянский дом, стоявший на отшибе. Но дом оказался полон бойцов еврейской партизанской армии Хагана. Дело приняло серьезный оборот и бедуины получили по дырке во лбу. Клопик тем временем смылся с места действия и добрался на перекладных до Иерусалима. Там его заметил офицер из английского штаба, признал в нем тибетскую национальность, и, заинтересовавшись таким этнографическим казусом, забрал парнишку к себе на должность "боя".
Наконец Клопик заработал честным трудом слуги несколько шиллингов, на которые смог отправить телеграмму далекому "дедушке" Фэйрстоуну. Каково же было удивление англичанина, как вытянулось его и без того лошадиное лицо, когда в один прекрасный момент к Клопику явился здоровенный американец. Заокеанский гость имел паспорт на имя Роберта Хэмфри, но являлся по сути сержантом Чаком Питерсом.
Когда мистер Лопсанг оттараторил свое, сержант, уставший от обилия слов, стал собираться.
- Куда? - полюбопытствовал Индиана.
- К папаше вашему. Сейчас его сторожат двое курдов, и все-таки… Это ж ключевой человек.
Доктор Джонс хотел было оскорбится подчеркнутым невниманием к собственной персоне, но тут сержант снова повторил "к папаше" и его твердое лицо вдруг как-то обвисло.
- Чак, знаешь, - произнес Индиана, - в свое время я не смог тебе сказать кое-что, а теперь уже вроде поздновато. Но все-таки, твой отец был… надежным человеком. В нем сочеталось то хорошее, что есть в людях, и лучшее из того, что имеется в американцах. В общем, прими мои соболезнования.
2. РОДИТЕЛЬСКОЕ БЛАГОСЛОВЕНИЕ
Присутствующие в комнате помолчали, уткнувшись взглядами в серую гладь стены. Наконец, сержант оборвал паузу и поинтересовался. Вероятно для того, чтобы уйти наиболее культурным образом.
- Чем ты собираешься заниматься, Индиана?
- Тем, чем стоило бы заняться американской спецслужбе. Я собираюсь найти Лилиан.
Сержант воспринял упрек довольно лично и, весьма разгорячившись, стал распространяться о том, что Америка, согласно международному праву, не может в чужом государстве заниматься облавами и прочесываниями. Что были сделаны через Госдепартамент все необходимые запросы турецкому правительству. Что собирали информацию через… ну, сами понимаете, через кого… Наконец, что разведка в состоянии и сейчас посодействовать Индиане. В Стамбуле осталось в заначке несколько крепких ребят и вдобавок есть выход на начальника городской полиции.
- Стамбул годится для поисков не более, чем Аман, Париж и Рим! нетерпимо отозвался доктор Джонс. - Я же рассказывал, Лилиан должны были отправить вместе с багажом Урбаха в Египет. Поступили так нацисты или не так, неизвестно… Но зато доподлинно известно, что мне понадобится пара тысяч долларов, которые я остался должен мисс Кэмден - вместе с правительством Соединенных Штатов.
Сержант Питерс вздохнул, грустно как тень из преисподней.
- Правительство Соединенных Штатов может вам предоставить сейчас тысячу долларов и… потолковать с руководством университета, чтобы у вас не возникли проблемы с трудоустройством по возвращении в город Чикаго.
И горилла Питерс выписал чек на имя Джонса для предъявления в любое из отделений "Чейз Манхэттэн Бэнк".
- Да, негусто, если не сказать большего, - протянул разочарованный археолог.
- Но зато у вас есть мистер Лопсанг. Разве он не стоит тысячи долларов?..
Чак Питерс закруглился на этой эффектной фразе и заторопился в госпиталь. Следом за ним вприпрыжку отправился мистер Лопсанг.
Волевой импульс, потраченный на общение, полностью иссяк. Индиана Джонс скоренько направился к койке и перевел свое тело в спасительное лежачее положение. При этом его рука случайно попала под подушку. Или нет, его рука, следуя детской еще привычке, сама направилась под подушку. И кончикам пальцев стало больно, потому что они уткнулись в какую-то твердь, непонятным образом оказавшуюся в мягком объеме постели. Озлившийся профессор из последних сил отшвырнул подушку… и в глаза его влетел ошеломляющий образ камня. Под подушкой покоился Шива-линга. А если точнее, камень Шанкары.
Именно он. Непонятно каким образом обработанный и отполированный обсидиан со спиралевидной насечкой. Но ведь два камня Шанкары утопли в реке, где крокодилов было больше, чем болельщиков на футбольном матче! А третий - сгоряча, из ложно понятого гуманизма - был возвращен в деревню.
На мгновение доктору Джонсу показалось, что он выпил кварту виски, потому что в умственном пространстве головы не было ни идей, ни предположений, лишь стойкий, почти вещественный гул.
Индиана покатал камень между ладоней, гул унялся и в мозги смогла постучатся первая мысль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185