За какой-такой драгоценностью мы тянемся со столь завидным упорством?
- Вы очень своевременно задали этот вопрос, мистер Катанга, учитывая, что нас вот-вот посадят голым задом на сковородку.
- От вашего ответа зависит то, насколько я буду склонен к рискованным поступкам, - объяснил капитан. - Если ящик нашпигован какими-нибудь блестящими штучками-дрючками, я соглашусь поставить на кон свою жизнь при условии, что и мне отломится. Половина, док. Я честный человек и требую всего лишь половину.
- То есть делим поровну? Да вы, я смотрю, любитель социальной справедливости… - американец хмыкнул. - Когда вы пустились в эту морскую прогулку, то уже проявили недюжинный нюх. Примите мои аплодисменты. Кто-то конечно, заявит, что ваши мотивы были корыстны. Тут я намерен твердо возразить - корыстны все мотивы без исключения, особенно подозрительна любовь ко всему человечеству, ко всем без исключения пролетариям, и так далее. Но вернемся к ящику. Хотя присутствует в нем и золото, интересен он отнюдь не этим. Капитан, немцы унесли с вашего судна Ковчег Завета.
- Я совсем "того" или не совсем врубаюсь? - Катанга даже потер лоб, будто пытаясь что-то вспомнить. - Как прикажете вас понимать? Может, это приборчик физический так кличется?
- Может и прибор, только очень древний. Но он работает не на физической, а на Божественной энергии. Понимайте меня буквально, Катанга, это те самые Скрижали Завета, которые Моисей высек со слов Господа Бога, это тот самый Ковчег, что находился в Святая Святых Иерусалимского Храма. Надеюсь, произнесенные мной звуки имеют для вас какой-то смысл, то есть помимо ложки с вилкой вам в руки уже попадало Святое Писание.
- Невероятно. Я поражен, - дотоле вялый и циничный голос Катанги задрожал из-за внутреннего кипения. - Мои предки были людоедами, но я католик.
- Так каков ваш положительный ответ? - настаивал Индиана.
- Значит, это вы нашли Ковчег, мистер Джонс? Или как?
- Да, земляные работы - моя профессия. Я откопал, а нацистские воришки забрали. Догадываетесь, зачем фюреру понадобились Божьи Заповеди?
- Чтобы уничтожить их, - шоколадное щекастое лицо Катанги даже посерело.
- И я все больше склоняюсь к тому же мнению.
Тем временем турки оказались на расстоянии слышимости. Было у них не какое-нибудь корыто, а патрульный корабль явно немецкого происхождения. И сейчас два многоствольных пулемета смотрели, внушая минорное настроение, на жалкую команду катера.
Турецкий командир обратился с мостика через мегафон на еле доступном английском языке:
- Слюшай, кыто башкан этого судна, а?
- Гюн айдын, бай. Ну, я башка, а в чем дело? - откликнулся Катанга.
- Асмотр. Панятна, да?
- Какой грубый чэловэк. Нам извэстна лючшэ, в каких вы водах. Глуши матор. Панятна, да?
Вскоре несколько турецких гостей рылись там и сям, причем один из них быстренько уронил к себе в карман лежавшие на планшете часы. Другой поднял гидрофонные наушники и проорал что-то своему командиру. Тот недобро рявкнул в ответ, после чего турки немедленно окружили Индиану Джонса и Катангу, отняли у них револьверы и кнут, да еще стали подталкивать и пихать, как бы приглашая на выход.
При личной встрече турецкий капитан, украшенный густой растительностью под носом, сказал задержанным:
- Ваш катэр шпионски. Паэтому вы арэстованы, ваш судно канфисковано и будэт атбуксировано в дураджак Анталья.
- Я - американский гражданин, а вот он британский. Понятно, да? попробовал раздуться Индиана Джонс. - И никакого дураджака нам не надо.
- Вы нэ являться гражданин дружэствэнных Тюркии стран, - отразил офицер. - Абэщаю амырыкански гражданин сэмь лет тюрьмы, брытански десять.
После такого щедрого обещания граждан недружественных стран засунули в тесненькую каюту, достаточно просторную лишь для болонки.
И опять вернулось ощущение давящей, распластывающей беспомощности. Второе сентября, второй день войны догорает, а завтра, если верить апокрифу, последний подходящий день для спасения мира. И провести столь знаменательные часы придется в этой консервной банке.
Или нет? Ровно над дверью тянулась проводка…
- Гляньте, мистер Катанга, как вам эти проявления немецкой электротехники?
Без особых рассуждений бывший акустик королевского флота крепкими пальцами сорвал зажимы, потянул проводку вниз, потом стал аккуратно обкусывать изоляцию. Капитану повезло, он не задел медную жилку проводника.
Ну, пора. Индиана забарабанил в дверь.
- Открывайте, я семь дней не ел! Кушать хочу, бастурму давай, бешбармак давай, люля-кебаб давай!
Колочение в дверь продолжалось минут десять, наконец она отворилась и показалось два турка. Передний с пистолетом, задний с ружьем.
- Устал от тэбэ, - произнес тот, кто с пистолетом, пропуская вперед того, кто с ружьем. Человек с ружьем ударил доктора Джонса два раза прикладом.
- Вот тэбэ бастурма, вот тэбэ бешбармак.
Удар прикладом страшен, это Индиана знал со времен мексиканской кампании. Однако и некоторая сноровка у него имелась с тех пор.
Первый удар был нацелен на грудную клетку, но археолог успел полуобернулся и толкнуть приклад плечом. Второй удар направлялся в эрудированную голову, но стоящий боком доктор Джонс заслонил ее, резко подняв руку. Мозговое вещество не пострадало, однако при этом сам Индиана улетел в стенку.
Решив, что "еды" на первое время достаточно, турки стали выбираться из каюты-темницы. Первым вышел человек с ружьем. Затем тот, что с пистолетом - он и начал закрывать дверь, держась за ручку с той стороны. На эту медную ручку, медлительный до поры, а сейчас резвый Катанга надел петельку оголенного провода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185