В том
же веке мурзы и беки сажать стали крестьян на свою землю, чтобы
утруждались те земледелием, платя оброк и подати, орды же
разделились на множество ханств, эмиратов и султанатов,
беспрерывно чинивших друг другу военные хлопоты.
И воспользовалось сей усобицей Московское княжество,
единственное место на всем свете белом, где сохранилась
просиянна Вера Христова, где по нынешний день пребывает святой
престол папы римского и патриарха константинопольского.
Княжество, занимая положение весьма выгодное между враждующими
западными и восточными татарами, стало мало-помалу преуспевать и
ширить свои земли, покоряя мечом ханства и эмираты окрест себя.
Но в ту пору под счастливой звездой на западе Еуропы родился
злочестивый султан Вильгельм, каковой опять скрепил под своей
мощной рукой тевтонских и галльских татар, да стал
приготовляться к великому походу на княжество Московское.
Попутно оный владыка запросил союза и помощи у восточных улусов,
чтобы ударили те со своей стороны. И тогда московский князь
надумал стравить султана Вильгельма с его далеким родственником
великим ханом. Юрт же великого хана по прошествии веков
переместился из монгольского Каракорума в среднеазиатский
Самарканд. Ино великий Тимур-Хромец и его преемники осилили
наследников Хубилая, собрав восточные улусы вплоть до
Японского моря и обратили всех людей там в магометанскую веру. И
решился тогда московский князь на хитрость: послал человека к
великому хану - отвезти ему подложную грамоту-ясу тевтонского
султана. А в той грамоте черным по белому писано, что хочет
Вильгельм взять рукой мощной все земли мира и вновь создать
Монголистан от океана до океана, понеже он есть самый прямой
потомок Чингиса, Бодончара и Небесного света, а в прочих ханах
течет собачья кровь. Подложная грамота смотрелась яко настоящая,
потому что скреплялась она подлинной печатью султана Вильгельма,
что была выкрадена московским лазутчиком Максимкой Исаевым из
харема тевтонского владыки.
А еще велел князь похитить в западных землях женщину-кровососа и
такоже доставить к великому хану, дабы увидел тот, каковые
прелестницы станут изводить его воинов, коли случится соединение
с Вильгельмом.
Погоди-ка. Подложную-то грамоту и женщину по велению князя
доставляю к великому хану именно я - москвитянин, сын боярский
Сенцов, а по легенде - мурза Ахмат Опанасенко, верноподданный
Киевского эмира.
- Вздорная неразумная женщина, отставь свое лукавство. Аще
благочиние не передано тебе родителями, все рано постарайся
быть послушной и радивой. Надо нам лошадей собрать. За вьючной
вернуться и ездовую сыскать. И запомни, без меня - пропадешь ты
и сгинешь без следа.
Не зря я попомнил второго коня. Не пустился же я
в дальний путь без ездового... кажется, завиднелся он на
склоне, хотя не отзывается на свист. Не слышит ино напуган?
- Будь ласкова, не отставай,- продолжал вразумлять я вздорную
женщину,- тогда не стану вязать тебе руки и сажать в мешок
словно дикого зверя.
Встала она и потянулась следом, однако не забыла спросить:
- Почему же мне должно шествовать за тобой по собственной воле,
коли ты, яко тать окаянный, выкрал меня из отчего юрта, из
крепости моего отца - батыра Саламбека де Шуазеля.
Отчего я назван тятем, да еще окаянным? Отчего до сих пор не
открыл правды вздорной женщине, скорой на обидные словеса?
- Я крал не дочь Саламбека-батыра, почто нужна мне благородная
дева? Многознающие люди известили меня, что в крепости живет
адское исчадие-упырь. Я, прокравшись туда через несколько стен,
во мраке башни повстречал некое существо, сочтенное мной за
ведьму-кровопийцу. Неведомо мне было, что в мой мешок
попадешься ты, благородная дева.
- И куда ты приволок меня, проклятый похититель?- голос ее не
был слишком почтительным.
- Отвечу правдой, невзирая на оскорбительные слова. Мы на
высотах Бадахшана, что неподалеку от Индийских земель.
- Индийских земель? Где под ногами лежат яхонты и обитают
песьеголовые люди.
- И люди совсем без головы тоже там обитаются.
Она прилежно зарыдала, прижавши щеку к мрачному граниту скалы.
Вьючная лошадка с удивлением скосила свой сиреневый глаз. Я же,
ухватив за рукав слезливую девицу, заторопился к своему жеребцу.
Пришлось еще побродить-поплутать между камней, прежде чем поймал
его за узду. Впрочем, он не пытался бежать меня, прижав уши,
каурого коня более всего занимал поиск редких травинок среди
камней. Я сразу бросился проверить, сохранилась ли подложная
грамота в седельной суме. Лежит, нетронутая, и то славно. А
затем решил я вьючную лошадь оседлать для своей пленницы, дабы
облегчить ей тяготы пути. Едва затянул подпругу, как поставив
ножку в стремя, девица легко взлетела в седло Сивки и взяла
камчу - да только поводья уже лежали в моих руках. Привязал я
вторую лошадку к седлу первой и повел их в гору, стараясь, чтоб
поменьше оскальзывались на щебенке и камушках их копыта.
- Куда же ты влечешь меня, коварный похититель?- вопросила
дева.
- Не влеку я тебя, а просто едем мы вместе к великому
хану. Сейчас движется он походом в индийскую землю Кашмир,
преодолевая перевал за перевалом. Великий хан много ближе,
чем дом твоего батюшки. Между прочим, задумывалось, что твои
бесовские наклонности внушат хану страх и немалое отвращение. А
то, что ты невинная дева - это никуда не годится в нашем
положении.
Мы держали теперь путь по самому краю ущелья. Неожиданно
толкнул меня Сивый, сшибся камень под моей ногой и заскользил
вниз, как будто чертом подученный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22