Испытав огромное облегчение, Ребекка улыбнулась — и ее улыбка вернула к жизни, оцепеневшую было, челядь. Кто-то нервно засмеялся, другие принялись тыкать пальцами себе в грудь, настаивая, чтобы выбрали именно их, тогда как третьи принялись горячо рекомендовать Ребекке в качестве ее «защитника» своих соседей по столу или, напротив, протестовать против возможного выбора.— Этот кумекает только по части пива, моя госпожа!— Ему и самому-то с места не встать, не говоря уж о том, чтобы другими командовать.Ребекка была рада тому, что все относятся к ней с такой любовью. Ее отец с самого начала настаивал на том, чтобы она держалась подальше от челяди, и все же она была неизменно добра со слугами, с которыми ей доводилось иметь дело. И это столь разительно противоречило поведению ее отца, что все челядинцы, кроме разве что самых ворчливых, не могли на нее нарадоваться. Теперь же они воздавали ей добром за добро, выказывая свою любовь и признательность и вместе с тем откровенно радуясь предложенной им забаве.Ребекка решила им подыграть. Она несколько раз останавливалась перед кем-нибудь из простолюдья и оценивающе смотрела на него. Самое разное отношение к ее возможному выбору — от улыбок во весь рот до быстрых нырков под стол — возбуждало у публики еще большее веселье. Предстоящее испытание казалось ей сейчас поэтому сравнительно безопасным.В конце концов, она завершила обход столов, описав при этом полный круг. В первый раз пристально посмотрела на Галена и едва удержалась от смеха. Теперь она поняла, почему издалека его было не узнать. Конюх вырядился в скверно пошитый кафтан неопределенного цвета, рукава которого были настолько длинны, что руки в них прямо-таки тонули. Волосы его были смазаны жиром, но с таким расчетом, чтобы несколько вихров все-таки торчало, причем во все стороны. На одной щеке расплылось грязное пятно неопределенного происхождения, а вся грудь была залита пивом. «Единственное, чего ему не хватает, — подумала Ребекка, — так это соломы в волосах».Зал вновь взорвался хохотом, когда Ребекка остановилась прямо напротив Галена. Со всех сторон на нее обрушились новые советы.— Только не его!— Этого необходимо сначала вымыть!— Пьян, как муха, попавшая в чан с вином!Гален повернулся к Ребекке лицом и отчаянно заморгал. На какое-то мгновение она решила, будто он и впрямь напился, но тут их глаза встретились, и она поняла, что все это входит в план игры. «А я еще посмела в тебе усомниться», — невольно подумала она.— Хтваим ослугам, гспажа, — пьяным голосом пробормотал он.— Я выбрала, — величаво провозгласила Ребекка. — Вот мой защитник.В ответ на ее слова раздался недоуменный гул голосов, который стал вдвое громче, когда Гален попробовал, было, встать и в ходе этой попытки опрокинул со стола тарелку, размазав жир и объедки по всему кафтану. Его неловкие попытки малость почиститься только усугубили положение. В конце концов, он поднялся во весь рост — с самым горделивым и одновременно обалделым видом, — одним словом, на такое зрелище стоило полюбоваться.— Только не переигрывай, — под шумок шепнула ему Ребекка.Он едва заметно кивнул и действительно встал прямее, чем вновь привлек к себе всеобщее внимание. Правда, длинные рукава придавали ему по-прежнему чрезвычайно нелепый вид. Теперь весь народ, собравшийся в большом зале, уже вопил во весь голос.— Начинаем игру, — распорядился Бальдемар из другого конца зала.Те участники торжества, которые записались добровольцами или же были назначены играть роль живых фигур и пешек, потянулись из помещения, спеша переодеться в предназначенные для игры костюмы. Затем на свежий воздух высыпали и все остальные; шумной волной прокатившись по внутреннему двору, они заполнили площадь перед входом в замок.Двое баронов отправились на представление рука об руку. Фарранд был тих и мрачноват, он почти ничего не говорил, тогда как Бальдемар, не обращая внимания на столь явное нерасположение своего гостя, балагурил без умолку. Он был явно навеселе — причем как под воздействием выпитого, так и предвкушая богатое и счастливое будущее. Следом за ними шли Крэнн и Таррант. Сын барона тоже был малость навеселе, тогда как королевский посланник оставался трезв, поэтому их беседа не больно-то клеилась.— Ничего себе противничек, — заметил Таррант, указывая на Галена, который брел, качаясь из стороны в сторону, в нескольких шагах перед ними, окруженный компанией хохочущих собутыльников.— Да уж. — Назначенный ему соперник, судя по всему, вызывал у Крэнна неподдельное отвращение. — Такое можно расценить и как оскорбление. Да и вообще, все это — сущий фарс, и я не понимаю, почему отец согласился. — Оглядевшись по сторонам и по достоинству оценив подвыпившую и подгулявшую публику, он презрительно хмыкнул. — Боги! Нет, вы только посмотрите на них. — Он покачал головой. — Надо разобраться со всей этой историей как можно быстрее.Внушительная по размерам площадка вокруг шахматной доски была обтянута веревкой: площадка предназначалась для приглашенных на празднество гостей. Здесь же, с трех сторон, были установлены три высоких кресла. На площади уже собралась порядочная толпа, а когда к публике присоединились участники только что закончившегося пира, стало и вовсе не продохнуть. Зеваки торчали из окон выходящих на площадь домов, некоторые даже залезли на крышу. Кое-кто взобрался и на невысокую крепостную стену, которой был обнесен замок.Кругом стоял страшный шум, который всегда сопровождает подобные людские скопища, и этот шум стал еще сильнее, когда Гален и Крэнн взгромоздились на предназначенные для них места по противоположным сторонам доски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107