Конвей знал о том, что последние из найденных шаров-гигантов были разобраны, их двигатели и реакторы – сохранены. Некоторые звездолеты этого типа, правда, были превращены в жилье для персонала, занятого сооружением космических станций, но это было более шестисот лет назад.
Этот же корабль оказался одним из тех, который не обнаружили в пору изобретения гипердрайва. То ли по чистой случайности, то ли в связи с какой-то поломкой он сбился с курса и стал тем семенем, которому было не суждено лечь на плодородную почву.
Врачи молча опустились на обшивку шара. Шар вращался, хоть и медленно, и Конвею пришлось включить магниты на подошвах и перчатках, дабы его не отнесло в сторону. Приликла для этой же цели использовал антигравитационное устройство и магнитные подушечки, прикрепленные ко всем его шести тоненьким лапкам. Затем они осторожно перебрались через край отверстия в обшивке и спрятались от прямых солнечных лучей. Конвей немного подождал, дал глазам привыкнуть к темноте, после чего включил фонарь на шлеме.
Впереди метров на тридцать тянулся извилистый проход, сам собой образовавшийся посреди металлических завалов. Под ногами обнаружился удлиненный лист стали с зелеными люминесцентными метками и пятном смазки.
– Если офицеры с «Тенельфи» оставили там метки, – сказал Флетчер, когда Конвей сообщил ему о своей находке, – поиски Сазерленда, вероятно, дадут результат скорее. Если, конечно, он не уклонился с того пути, на котором стоят метки. Но есть и другая проблема, доктор. Чем глубже вы будете забираться в недра этого дырявого шара, тем хуже будет наша с вами радиосвязь. У нас тут энергии побольше, чем у вас в скафандрах, поэтому вы нас слышать будете еще долго после того, как мы перестанем слышать вас. Как вы понимаете, я говорю о голосовых сообщениях. Если вы включите свой радиопередатчик даже в самой середине корабля, мы все равно засечем сигнал в виде шипения или взрыва статического электричества, и вы тоже. Так что даже в то время, когда мы лишимся возможности переговариваться друг с другом, будьте так добры, включайте передатчик каждые пятнадцать минут, дабы мы знали, что вы живы. Мы будем вам отвечать.
Можно также отправлять сообщения посредством долгих и коротких вспышек статического электричества. Этот древний метод до сих пор применяется в экстремальных ситуациях. Вы знаете азбуку Морзе?
– Нет, – ответил Конвей. – Но сигнал «SOS» послать сумею.
– Надеюсь, вам не придется его посылать, доктор.
Идти по размеченному проходу посреди завалов оказалось делом непростым и опасным. Судя по остаточному вращению шара, Конвей и Приликла вроде бы пробирались к его центру, но глаза и прочие органы чувств подсказывали Конвею, что он спускается вниз. Когда они с Приликлой добрались до очередного пятна смазки, то увидели впереди еще одно такое пятно, намного глубже, и при этом проход имел крутой поворот, благодаря которому можно было обойти крупный завал. Затем, по той же самой причине, проход резко вилял в противоположную сторону. Вот таким зигзагом Конвей и Приликла продвигались к центру корабля.
Приликла двигался впереди, дабы Конвей его случайно не раздавил. Шесть лапок цинрусскийца торчали из шарообразной защитной оболочки (прочный панцирь защищал их от пагубного воздействия вакуума), и из-за этого Приликла был похож на жирного металлического паука, грациозно и осторожно пробирающегося по огромной чужой паутине. Лишь раз магнитные подушечки на лапках Приликлы соскользнули, и он начал падать на Конвея. Конвей инстинктивно вытянул руку, но опомнился и успел вовремя отдернуть ее. Ухвати он цинрусскийца за лапку, он бы ее, пожалуй, оторвал. Приликла пролетел мимо, однако далеко его не отнесло: он включил двигатели своего скафандра, после чего они с Конвеем продолжили долгий и медленный путь.
Как раз перед тем, как связь с «Ргабваром» стала практически невозможной, Флетчер сообщил о том, что прошло уже четыре часа, и поинтересовался, уверен ли Конвей в том, чем занимается – идет по проходу, размеченному офицерами «Тенельфи», ранее обследовавшими заброшенный звездолет, или все-таки ведет поиск Сазерленда. Конвей взглянул на пятнышко люминесцентной краски впереди, на блямбу смазки рядом с этим пятнышком и ответил, что уверен – да, он один идет по следу Сазерленда.
«Я чего-то не вижу, – сердито подумал он. – Не понимаю чего-то такого, что у меня прямо под носом!»
Чем дальше Конвей и Приликла забирались внутрь корабля, тем плотнее становились завалы на их пути, но центробежная сила, возникавшая вследствие вращения шара, уменьшилась, и потому теперь здоровенные листы обшивки, сорванная с мест мебель и всякие прочие обломки и вещи плавно проплывали мимо врачей. Лучи фонарей выхватывали из мрака и еще кое-что: обрывки, куски органического материала – вероятно, останки членов экипажа или домашних животных, погибших при катастрофе столетней давности. Однако заниматься сбором органических останков, их отделением от металлических обломков Конвей и Приликла не собирались – это было бы непростительной тратой времени. Какое бы сильное любопытство ни владело обоими медиками, как ни интересовало их, что за существа летели на этом корабле, главное для них было найти Сазерленда.
Прошло чуть меньше семи часов. Приликла и Конвей оказались в области тех уровней, где обломков стало поменьше, хотя и тут все было перекорежено порядком. Это радовало, поскольку Приликла теперь то и дело натыкался на переборки просто от слабости, а Конвей, того и гляди, был готов начать зевать во весь рот.
Он остановился и спросил у эмпата, не ощущает ли тот чьего-либо эмоционального излучения помимо его, Конвея, собственного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85