– Между прочим, как раз это меня и озадачивает в нашем пациенте, – заметила Мерчисон, оторвавшись от секционного стола, на котором обследовала один из трупов. – У этих ребят, насколько я могу судить, напрочь отсутствуют естественные приспособления для нападения и обороны, а также какие бы то ни было признаки того, что таковыми приспособлениями они были наделены в прошлом. Даже ножки у них не приспособлены для быстрого бега. Нижние конечности слишком короткие, снабжены мягкими подушечками, а передние – более нежные и слабые. Они заканчиваются четырьмя гибкими пальцами, на которых даже ногтей нет. Правда, полосатая шкура дает кое-какие преимущества, но за счет мимикрии существа редко взбираются на верхние ступени эволюционной лестницы, так же как за счет милого характера. Это странно.
– Видимо, эти существа родом с какой-то доброй планеты, – заключил Приликла, вернувшийся со своего дежурства в шлюзовой камере. – То есть доброй по понятиям цинрусскийцев.
Конвей к беседе не присоединялся, поскольку занялся повторным обследованием легких пациента. Его тревожило небольшое кровотечение изо рта, и вот теперь, когда создалась возможность осмотреть существо как положено, он окончательно убедился в том, что легкие все же задеты декомпрессией. Но после того как Конвей и Нэйдрад уложили пациента на спину, некоторые глубокие раны снова закровоточили.
В условиях неотложки лечение декомпрессионных поражений легких было практически невозможно, и все же, учитывая плачевное общее состояние пациента, кровотечение следовало как можно скорее остановить.
– Достаточно ли вы уже изучили кровь этой зверушки, – спросил Конвей у Мерчисон, – чтобы рекомендовать подходящее кровосвертывающее средство и обезболивающее?
– Кровосвертывающее – да. Насчет обезболивающего – сомневаюсь. Предпочла бы подождать до возвращения в госпиталь. Торннастор бы что-то сумел подобрать или в крайнем случае смог бы синтезировать подходящее вещество, совершенно безопасное. Оно нужно срочно?
Конвей не успел ответить. Его опередил Приликла:
– Обезболивающее не нужно, друг Конвей. Пациент без сознания и в себя в ближайшее время не придет. Состояние его медленно ухудшается, что связано скорее всего с недостаточным поглощением кислорода травмированными легкими. Сопутствующим отрицательным фактором является кровопотеря. Опоры для полок в этом шкафу сработали подобно тупым ножам.
– Не спорю, – отозвался Конвей. – Если ты намерен заключить, что пациента нужно как можно скорее госпитализировать, я и с этим спорить не стану. Но этому пациенту летальный исход пока не грозит, и мне хотелось бы удостовериться в том, что больше никто не уцелел, а уж потом стартовать в госпиталь. Если ты будешь продолжать следить за эмоциональным излучением пациента и сообщать о резких изменениях в его картине…
– Еще обломок, – послышался из динамика голос Хэслэма. – Доктор Приликла, прошу вас прибыть в шлюзовую камеру.
– Непременно, друг Конвей, – успел на лету пообещать эмпат и полетел к центральной шахте.
До того как Конвей приступил к обработке поверхностных ранений пациента, ему пришлось подавить, в некотором смысле, бунт на корабле. Взбунтовалась Нэйдрад. Она, как и все прочие ее сородичи, наделенные прекрасным серебристо-серым мехом, горячо противилась любой хирургической процедуре, из-за которой драгоценный мех мог повредиться. Для кельгиан удаление даже тоненькой полосочки подвижной шерсти, которая для их расы являлась эквивалентом органа речи, становилось личной трагедией, приводившей порой к стойким нарушениям психики. Шерсть у кельгиан заново не отрастала, и те, у кого она была повреждена, редко находили партнера, который пожелал бы связать свою жизнь с тем, кто не способен в полной мере выразить свои любовные переживания. Мерчисон пришлось долго убеждать Старшую медсестру в том, что шерсть данного пациента не является подвижной и эмоционально-выразительной и что она обязательно отрастет вновь, и притом очень скоро. Нэйдрад, конечно, не отказалась ассистировать Конвею, но постоянно ворчала и сердито шевелила шерстью, выбривая и обрабатывая антисептиками операционное поле.
Покуда Конвей накладывал на ранки швы, а Нэйдрад обрабатывала их кровоостанавливающим средством, Мерчисон время от времени снабжала их то одними, то другими сведениями о пушистых бедолагах, которые сама приобретала в ходе вскрытия трупов.
Эти существа имели особей двух полов – мужского и женского. Репродуктивная система у них выглядела относительно обычно. В отличие от пациента, у которого шерсть была более тусклой и не отличалась большим разнообразием оттенков, на шерсть трупов была нанесена водорастворимая краска, с помощью которой цвет полосок меха был искусственно усилен. Без краски их шерсть была бы точно такого же цвета, как у пациента. Краску они, следовательно, определенно употребляли в косметических целях. Но почему краской не пользовался пациент, который, как установила Мерчисон, являлся женской особью, патофизиолог пока не понимала.
Одной из причин могло являться то, что пациентка еще не достигла полной зрелости и, вероятно, согласно какой-то традиции, подросткам этого вида не разрешалось пользоваться декоративной косметикой. А может быть, пациентка была вполне зрелой особью, но слишком мала, либо принадлежала к какому-то роду, где косметикой пользоваться было не принято. Столь же вероятным выглядело предположение о том, что перед аварией пациентка просто-напросто не успела воспользоваться косметической краской.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85