А вот существо, чей язык пока даже не был введен в память больничного переводческого компьютера, вряд ли поняло, куда попало и что это значит – особенно если бы на глаза этому существу попался пациент-чалдерианин.
Взрослый выходец с Чалдерскола напоминал сорокафутового крокодила, закованного в жесткую чешую от здоровенной пасти до хвоста. По окружности, если можно так выразиться, «талии» у чалдериан располагался пояс из лентовидных щупалец. Даже в присутствии Приликлы, который излучал доброжелательность и оптимизм, было бы намного лучше для пациентки-ДБПК, если бы она не увидела чалдерианина, плавающего около носилок и всей душой желающего ей скорейшего выздоровления.
Приликла плыл чуть впереди процессии – крошка-насекомое внутри серебристого шарика-скафандра. Время от времени он подрагивал в ответ на вспышки эмоционального излучения поблизости. Конвей по опыту знал, что эмпат реагирует не на эмоции любопытных чалдериан и не на излучение пациентки, – нет, причиной такого поведения цинрусскийца были чувства, испытываемые бригадой транспортировщиков, лавирующих с носилками между спальными сетками, оборудованием и искусственной растительностью палаты и по прилегающему к ней отрезку коридора. Система сушки и охлаждения легких скафандров в теплой воде палаты для АУГЛ действовала не на полную мощность, а на фоне большой физической нагрузки психическое раздражение усиливалось параллельно росту температуры тела под скафандром.
Обсервационная палата для новой пациентки была выгорожена в бывшем отделении первой помощи, ожидая раненых теплокровных кислорододышащих существ, которое теперь было перенесено на тридцать третий уровень и значительно расширено. Это помещение планировалось в будущем переоборудовать в операционную для АУГЛ, но в данное время оно представляло собой огромную кубическую полость с воздухом посреди глубин чалдерианского уровня. В центре палаты стоял смотровой стол, годящийся для обследования существ с самыми разными формами тела. Этот стол в случае необходимости можно было быстро превратить в операционный, а также в стационарную койку. Вдоль стен стояло универсальное сложное оборудование, необходимое для жизнеобеспечения и интенсивного лечения пациентов, чьи жизненные функции порой представляли для врачей книгу, в которой было прочитано лишь несколько первых страниц.
Несмотря на значительные размеры, палата была запружена народом – причем большей частью сюда собрались те, кому делать здесь было положительно нечего, и явились они исключительно из профессионального любопытства. Конвей заметил одного из хлородышащих, членистых, хрупких илленсиан ПВСЖ в просторной прозрачной защитной оболочке, наполненной желтоватым туманом хлора. Явился даже ТЛТУ, прячущийся в прозрачном шаре, водруженном на гусеничный вездеход, – только так это существо, дышавшее перегретым паром при жутко высоком давлении, имело возможность контактировать с коллегами, чей метаболизм не отличался подобной экзотичностью. Прочие медики были из числа теплокровных кислорододышащих: мельфиане, кельгиане, нидиане и один худларианин. Помимо любопытства, всех этих существ объединяло еще и то, что на рукавах, лапах, клешнях и прочих конечностях у них красовались золотые или с золотыми краешками повязки или нашивки диагностов или Старших врачей.
Конвею не так часто случалось видеть такую высокую концентрацию медицинских светил в одной палате.
Медики держались на почтительном расстоянии от бригады транспортировщиков в то время, как пациентку переложили с носилок на смотровой стол под наблюдением самого Торннастора. Носилки с открытым колпаком отвезли к выходу из палаты, чтобы они никому не мешали. Затем врачи стали передвигаться поближе к столу.
Конвей знал, что Мерчисон и Нэйдрад следят за происходящим с помощью монитора на медицинской палубе «Ргабвара». Торннастор приступил к предварительному обследованию, которое было в точности таким же, как то, что провели Конвей и Мерчисон на борту неотложки. Тралтан проверил все жизненные показатели пациентки, хотя пока никто, в том числе и он сам, не знали, каков, скажем, нормальный пульс, частота дыхания и параметры артериального давления для ДБПК. Затем Торннастор перешел к глубокому сканированию внутренних органов и осторожной пальпации, предназначенной для поиска травм, переломов и деформаций. Работая, Торннастор подробно рассказывал обо всех своих действиях, обо всем, что видел, и о своих выводах. Все это он делал для многих врачей, которые наблюдали за происходящим по учебным телеканалам. Время от времени Торннастор прерывал пояснения и обращался с каким-либо вопросом то к Мерчисон, то к Конвею. Его интересовало состояние пациентки в первые моменты после ее извлечения из шкафа и еще кое-какие подробности.
Торннастор достиг несравненных высот в многовидовой патофизиологии именно потому, что умел задавать вопросы и слушать ответы, а не из-за того, что слушал только свои царственные речи.
Наконец тралтан-гигант закончил обследование. Он выпрямился во весь рост, и костистый купол, под которым находился его головной мозг, почти скрылся в складках плечевых мышц, а плеч у тралтанов имелось три пары. Четыре глаза диагноста, размещенные на концах выдвижных стебельков, уставились одновременно на пациентку, на медиков, собравшихся вокруг смотрового стола, и в видеоискатель камеры, заснимавшей все происходящее для передачи на «Ргабвар» и по учебным каналам. Торннастор приступил к изложению своих выводов.
Сильнее всего у пациентки пострадали легкие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85