Если на то пошло, на обшивке вообще нет никаких знаков – ни эмблемы, ни инструкций. Цветовые различия обеспечиваются только разницей в оттенке использованных для изготовления обшивки сплавов.
– Ни эмблемы, ни названия, – пробормотала Нэйдрад, склонившись к экрану. – Неужели мы наконец встретились с существами, напрочь лишенными тщеславия?
– Вероятно, все дело в органах зрения хозяев корабля, – высказал предположение Приликла. – Быть может, они не различают цветов.
– Причина наблюдаемой нами картины может быть скорее аэродинамической, нежели физиологической, – внес свое мнение капитан.
– А если задуматься, – вмешался Конвей, – причина все же скорее лежит в области медицины. Экипаж звездолета, не имеющего видимых повреждений, выбрасывает аварийный маяк. Что бы то ни было – видимо, состояние членов команды плачевное. Мы немедленно должны отправиться к ним, капитан.
– Не возражаю. Лейтенант Доддс останется в отсеке управления, лейтенанты Чен и Хэслэм пойдут со мной к обнаруженному звездолету. Предлагаю всем надеть жесткие скафандры, поскольку запас воздуха в них больше. Главная наша задача – найти входной люк, а это может занять какое-то время. Каковы ваши соображения, доктор?
– Патофизиолог Мерчисон останется здесь, – ответил Конвей. – Нэйдрад наденет жесткий скафандр и будет ждать нас с носилками снаружи, около входного люка. Приликла и я отправимся с вами на звездолет. Но я надену легкий скафандр. У него перчатки тоньше, а мне, вероятно, придется оказывать помощь оставшимся в живых.
– Понимаю. Встреча у шлюзовой камеры через пятнадцать минут.
Все переговоры между членами спасательной группы должны были передаваться в отсек управления и записываться оставшимся там Доддсом. По мере появления новых данных Доддс должен был вносить уточнения в трехмерную схему обнаруженного корабля. Но как только спасатели вошли в шлюзовую камеру и наружный люк должен был вот-вот открыться, капитан прикоснулся своим шлемом к шлему Конвея, а это означало, что он хочет с ним переговорить приватно, чтобы его не было слышно на радиочастоте.
– Меня немного смущает численность нашего отряда, – признался Флетчер. Голос его звучал глухо, искаженно. – Тут надо поосторожнее. Похоже, корабль цел и невредим. И я подумал о том, что пострадала-то скорее команда, а не сам корабль, и что проблема у них там, вероятно, психическая, а не какая-то другая. Как знать – вдруг члены экипажа находятся в возбужденном, неадекватном состоянии? Они ведь могут среагировать на наше появление плохо. Кто их знает, что они подумают, когда так много странных существ начнет ковыряться в обшивке их корабля?
«Так… – подумал Конвей. – Теперь он возомнил себя ксенобиологом!»
– Вы правы, капитан, – сказал он вслух. – Но мы с Приликлой ни в чем ковыряться не собираемся. Мы будем только внимательно смотреть, а прикасаться ни к чему не будем, не сообщив предварительно о том, что обнаружили.
Начали с осмотра нижней половины диска. Флетчер утверждал, что это именно нижняя половина, поскольку ближе к ее центру располагались четыре отверстия, которые, по глубокому убеждению капитана, являлись дюзами обычного двигателя. Капитан указал на то, что вокруг этих отверстий металл покрыт копотью и изменил цвет. Судя по расположению и направленности дюз, корабль передвигался вертикально, но, на взгляд капитана, вполне мог разворачиваться «на ребро» при маневрировании в атмосфере*.
Помимо копоти вокруг дюз на нижней стороне звездолета было обнаружено большое круглое пятно с шероховатой поверхностью. Диаметр пятна составлял примерно четверть радиуса самого звездолета. Подобные шероховатости были разбросаны по всей обшивке. Они имели самые разные очертания и размеры, и чаще всего их поперечник не превышал нескольких дюймов. Эти шероховатости озадачили Флетчера. Их поверхность была очень грубой – об нее запросто можно было изодрать перчатки и легкий скафандр. Но эти странные пятна тем более изумили Флетчера, что в остальном корабль выглядел так, будто его собирали часовщики.
Три шероховатых пятна соответствовали выпуклостям вдоль ребра, под которыми почти наверняка находились генераторы гипердрайва.
Перебравшись на верхнюю сторону корабля, члены спасательной группы и там обнаружили некоторое количество мелких «потертостей». Они едва заметно возвышались над гладким металлом обшивки и на вид казались обычными дефектами, не более. Флетчер заявил, что эти пятна больше всего похожи на ржавчину, но что это, безусловно, не ржавчина, поскольку нет никакой разницы в окраске пятен и остального металла.
Никаких прозрачных материалов в конструкции звездолета использовано не было. Не нашли спасатели ни антенн, ни радаров – вероятно, все это оборудование было втянуто внутрь корабля до того, как с него был подан сигнал бедствия. Теперь все это было спрятано под невероятно тщательно притертыми к обшивке панелями. О наличии панелей порой можно было догадаться лишь по еле заметным отличиям в цвете пластин металла. Прошло два часа. Спасатели устали ползать по обшивке и непрерывно прищуриваться, но так и не нашли ничего похожего на механизмы, с помощью которых можно было открыть хотя бы одну из этих панелей. Корабль был надежно запечатан, и капитан даже предположить не мог, сколько времени уйдет на то, чтобы в него проникнуть.
– Это ведь спасательная операция, а не научная прогулка, – в конце концов в отчаянии проговорил Конвей. – Можно взломать обшивку?
– Только тогда, когда у нас не останется иного выбора, – ответил капитан. – Нельзя оскорблять хозяев корабля до тех пор, пока мы не убедимся в том, что их положение отчаянное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85