Падая с небес на землю таких планет, специалисты Корпуса Мониторов по Культурным Контактам никогда не могли быть уверенными в том, что именно они несут с собой аборигенам: свидетельства технического совершенства как цель, которой могли бы достичь в будущем эти дикари, или же разрушительный комплекс неполноценности. Однако гоглесканцы, невзирая на отсталость в области естественных и точных наук и поражающий все население расовый психоз, являющийся основой вышеуказанной отсталости, по отдельности были психологически устойчивы, и войны на их планете давным-давно прекратились.
Проще всего для специалистов Корпуса было бы ретироваться и обозвать гоглесканскую проблему неразрешимой. Вместо этого они пошли на компромисс: основали на планете небольшую базу и занялись наблюдениями, длительными исследованиями и ограниченными контактами с местным населением.
Прогресс любого разумного вида зависит от роста уровня общения между индивидуумами, семейными и племенными сообществами. Увы, на Гоглеске любая попытка осуществить тесное общение заканчивалась периодом резкого упадка развития, приводила к бессмысленной жажде разрушений и нанесению тяжких телесных повреждений. В итоге гоглесканцы превратились в расу индивидуалистов, вступавших в близкий физический контакт только на время размножения и выкармливания детенышей.
Такое положение возникло в незапамятные времена, когда эти существа были главной пищей всех хищников, населявших гоглесканские океаны. У хрупких гоглесканцев в процессе эволюции появилось оружие защиты и нападения – жала, способные парализовать и убивать более мелких хищников, а также длинные выросты на черепе, снабдившие гоглесканцев контактной телепатией. Если гоглесканцам угрожали крупные хищники, они соединяли свои тела и разумы в количестве, необходимом для того, чтобы окружить и нейтрализовать любого врага, независимо от его размеров.
Согласно довольно туманным сведениям, жестокая борьба за выживание между гоглесканцами и отличавшимися особым зверством океаническими хищниками длилась миллионы лет. В итоге древние гоглесканцы одержали победу, но уплатили за нее дорогой ценой.
Для того чтобы окружить и закусать до смерти одного из этих гигантских хищников, требовалось физическое и телепатическое соединение сотен древних ФОКТ. При каждом таком маневре множество гоглесканцев гибло, раздиралось на куски и поедалось. Муки и агония умирающих ощущались каждым, кто участвовал в телепатическом союзе. В результате у ФОКТ развился природный механизм, позволявший несколько облегчить эти страдания, способный уменьшить ощущающуюся при групповой телепатии боль за счет выработки бессмысленной жажды разрушений всего, что только попадалось на глаза, кроме, правда, самих ФОКТ. И хотя гоглесканцы в конце концов ушли гораздо дальше примитивного рыболовства и земледелия, но раны, нанесенные их разуму в доисторические времена, так и не зажили.
Звуковой сигнал высокой частоты, издаваемый гоглесканцами в миг опасности, нельзя было игнорировать ни на сознательном, ни на подсознательном уровне. Этот призыв к объединению во все времена обозначал единственное: угрозу страшной опасности. И даже теперь, когда угроза могла быть только незначительной или вообще мнимой, ничего не изменилось. Соединение неизбежно заканчивалось тем, что гоглесканцы, обезумев, крушили все вокруг – жилища, транспорт, посадки культурных растений, домашних животных, механизмы, книги, произведения искусства, – все, что они были способны создать поодиночке.
Вот почему нынешние гоглесканцы не позволяли – за исключением случаев, уже упомянутых Коун, – никому приближаться к себе, прикасаться и даже обращаться, разве что в обезличенной форме. Сами же они беспомощно и, вплоть до недавнего посещения Гоглеска диагностом Конвеем, безнадежно сражались с традицией, которую им передала по наследству эволюция.
– Конвей намеревается побороть гоглесканские расовые предрассудки, – продолжала рассказ Коун, – за счет того, что у родительницы и малыша появится возможность постепенно знакомиться с разнообразными формами жизни – разумными, цивилизованными и явно не представляющими опасности. Особенно большие надежды возлагаются на то, что ребенок-гоглесканец так привыкнет к новой атмосфере, что и его сознание, и его подсознание сумеют управлять слепым порывом, вызывавшим ранее паническую реакцию и приводящим к соединению. Кроме того, в госпитале разработаны устройства, настолько искажающие звук сигнала тревоги, что этот звук становится неузнаваемым, и стимул включения реакции страха и последующей жажды разрушения может ограничиться рамками одной особи. Существует и еще одно решение этой проблемы – оно наверняка уже пришло на ум практиканту: произвести удаление выростов, обеспечивающих контактную телепатию, тогда соединение станет физически невозможным. Однако такое решение не представляется верным, так как упомянутые выросты необходимы для самоуспокоения, а также для обучения детей. Кроме того, они нужны и для того, чтобы процесс спаривания протекал более приятно. Гоглесканцы и так страдают от ограничения в общении и могут превратиться в эмоциональных инвалидов.
Конвей ожидает, а мы надеемся, – завершила свою повесть Коун, – что подобный двусторонний подход к решению проблемы позволит гоглесканцам достичь уверенно и достаточно быстро уровня цивилизации, соответствующего их разуму.
Обычно Лиорен с трудом улавливал взрывы чувств в переведенной речи, однако на этот раз он не сомневался:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94