Если бы мы
злоумышляли против этлан, занимались саботажем или собирали разведданные,
нас, вероятно, давным-давно бы уже поймали. Мы бы постоянно были
настороже, а значит, постоянно фальшивили и совершали бы ошибки.
- Вашими бы устами... - вздохнул Конвей. Но на душе у него полегчало.
Водитель высадил их в центре города, и они отправились на пешую
прогулку. Первое, что бросилось Конвею в глаза, было незначительное
количество высотных домов и новостроек, но он заметил, что даже за
старинными домами тут присматривают, и что у этлан имеется чудесная
привычка украшать дома снаружи цветами. Он глядел на людей и заставлял
себя думать о них как о людях, мужчинах и женщинах, занятых своими
повседневными делами, а не как об инопланетянах. Он видел скрюченные
конечности, костыли, изуродованные болезнями лица, глазом специалиста
определял признаки заболеваний, косивших население Федерации столетие тому
назад. И везде и всюду ему открывалось зрелище, привычное для того, что
когда-нибудь работал или был в больнице: те, кому было легче, бескорыстно
помогали тяжелобольным. Внезапное осознание того, что он находится не в
больничной палате, а на городской улице, потрясло Конвея и вынудило
остановиться.
- Меня поражает то, - сказал он, оправившись, - что многие
заболевания вполне излечимы, многие, а может, и все. С эпилепсией мы не
сталкивались лет этак сто пятьдесят...
- И вы уже готовы бегать по улицам со шприцем, - угрюмо усмехнулся
Стиллмен, - и колоть страждущих направо и налево? Не забывайте, что
эпидемиями охвачена целая планета, и что исцеление нескольких больных
остальных на ноги не поставит. У вас слишком много подопечных, доктор.
- Я читал отчеты, - ответил Конвей сухо. - Но цифры одно, а
действительность - совсем другое.
Они подошли к перекрестку. Конвей недоумевал, почему пешеходы и
транспортные средства вдруг замерли. Оглядевшись по сторонам, он увидел,
что по мостовой движется большой красный фургон, задрапированный красного
же цвета тканью. Из его бортов, через правильные промежутки, торчали
короткие ручки, и за каждую ручку держался этланин. Совместными усилиями
они медленно катили фургон вперед. Стиллмен сорвал с головы берет, и
Конвей последовал его примеру, сообразив, что перед ним - катафалк.
- Предлагаю посетить местную клинику, - сказал Стиллмен, когда
катафалк проехал мимо. - Если нас окликнут, я заявлю, что мы ищем больного
родича по имени Менномер, которого положили на лечение на прошлой неделе.
Быть Менномером на Этле все равно, что Смитом в Англии. Но вряд ли нас
станут расспрашивать, потому что практически все этлане оказывают
посильную помощь больницам и тамошний персонал привык к непрерывному
потоку людей. А при встрече с врачом из Корпуса мы его просто не узнаем.
Что касается вашей повязки, - прибавил он, словно прочитав мысли Конвея, -
то у ваших этланских коллег хлопот полон рот и без того, чтобы отвлекаться
на обработанные раны.
Они провели в больнице два часа, так и не поведав никому трогательной
истории о хвором Менномере. Стиллмен свободно ориентировался в коридорах и
палатах, должно быть, он какое-то время практиковал здесь, но из-за того,
что их постоянно окружали этлане, Конвею так и не удалось выяснить истину.
Раз он заметил медика-монитора: тот наблюдал, как врач-этланин очищает
плевральную плоскость от эмпиемы; по выражению его лица чувствовалось, что
он с трудом воздерживается от того, чтобы не закатать рукава
темно-зеленого халата и не взяться за дело самому.
Здешние хирурги носили вместо белых светло-желтые одежды, часть
применявшихся ими при операциях процедур граничила с варварством, а мысли
об отдельных палатах или об особом режиме ухода за пациентами их,
по-видимому, даже не посещали - а если и посещали, подумал Конвей,
стараясь быть объективным, то представлялись досужими домыслами из-за
поистине фантастической переполненности больниц и клиник. Откровенно
говоря, с учетом имевшегося в распоряжении врачей оборудования и сложности
стоявших перед ними проблем, эту больницу смело можно было отнести к
разряду очень хороших. Конвей восхищался самоотверженностью персонала.
- Отличные ребята, - сказал он. - Я не понимаю, как они могли
подобным образом обойтись с Лонвеллином. Непохоже на них.
- Факт остается фактом, - мрачно отозвался Стиллмен. - Они ненавидят
всех, у кого не два глаза, два уха, две руки и две ноги, а также тех, у
кого эти органы и конечности в неположенных местах. Они усваивают
ненависть заодно с алфавитом. Хотел бы я знать почему.
Конвей предпочел промолчать. Он думал о том, что его прислали сюда,
чтобы организовать медицинскую помощь, и что расхаживание по городу в
весьма странном наряде мало способствует выполнению поставленной перед ним
задачи. Пора приступать к настоящей работе.
Как будто снова прочитав его мысли, Стиллмен сказал:
- Нам лучше вернуться. Где вам будет удобнее, док, на базе или на
корабле?
Из Стиллмена, подумалось Конвею, вышел бы отличный адъютант.
- Пожалуй, на базе, - ответил он. - На корабле слишком легко
заблудиться.
Вот так Конвей получил в свое распоряжение маленький кабинет с
большим столом, на котором имелась кнопка для вызова Стиллмена и прочая,
менее значительная аппаратура связи. В этом кабинете он делил свои трапезы
со Стиллменом и в нем же спал - когда представлялась такая возможность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58