Конвей вжался в кресло, зажмурил глаза и позволил составным элементам
загадки скользнуть на свои места.
Все началось на планете, где ЭПЛХ были доминирующей формой жизни. С
течением времени у них развилась цивилизация, которая существенно
продвинула медицинскую науку и открыла дорогу в космос. Продолжительность
их существования увеличилась настолько, что сравнительно недолговечные
существа вроде иан стали воспринимать их как бессмертных. Вполне
извинительное заблуждение. Однако ЭПЛХ пришлось заплатить высокую цену:
первым, должно быть, пропало стремление к воспроизводству рода,
естественное желание смертных индивидов обессмертить свою расу. Затем
распалась цивилизация как таковая, оставив после себя кучку межзвездных
бродяг-индивидуалистов. А в итоге, когда миновала угроза чисто физического
вырождения, наступил черед загнивания сознания.
Бедные полубоги, подумай Конвей.
Они избегали друг друга потому, что устали от однообразия.
Представьте себе: из века в век видеть те же фигуры с теми же ужимками и
повадками! Они ставили перед собой столь внушительные по масштабам
социологические задачи - подтягивание отсталых или заплутавших в своем
развитии планетарных культур и прочая филантропия, - ибо обладали
исключительными умственными способностями, имели в достатке времени,
вынуждены были непрерывно сражаться со скукой и - главное - были,
вероятно, весьма и весьма приличными ребятами. А из-за того, что частью
цены за долголетие был постоянно растущий страх перед смертью, они
обзавелись личными врачами, которое были всегда при них и, вне всякого
сомнения, являлись для ЭПЛХ медицинскими светилами.
Но Конвей никак не мог понять того, почему ЭПЛХ так странно
реагировал на попытки вылечить его. Впрочем, рано или поздно это наверняка
выяснится. Что ж, теперь он знает, как ему поступить.
Торннастор заявил, что на любую болезнь найдется свое лекарство, но
Конвей был не согласен с диагностом и намеревался применить хирургию - и
применил бы ее, если бы не отвлекался на домыслы насчет того, кто его
пациент, что он и откуда. И его не должно было тревожить ни то, что он
имеет дело с полубогом-убийцей, ни остальные особенности этого случая.
Конвей вздохнул и поставил ноги на пол. Ему было так хорошо, что он
решил поскорее лечь в постель из боязни заснуть прямо в кресле.
На следующее утро, сразу после завтрака, Конвей принялся готовиться к
операции. Он распорядился перевезти в операционную необходимое
оборудование, дал четкие указания относительно стерилизации - пациент уже
сожрал одного врача за то, что тот довел его кожу до нынешнего состояния,
и может проглотить кого-нибудь еще, разобидевшись на несоблюдение
асептических процедур, - и попросил, чтобы ему помогал хирург-тралтанин.
За полчаса до начала операции он позвонил О'Маре.
Главный психолог выслушал Конвея, не перебивая, а потом проговорил:
- Конвей, вы соображаете, какими могут быть последствия, если эта
тварь вырвется на волю? По вашим словам, она вот-вот спятит, если уже не
спятила. Сейчас она без сознания, но из того, что вы мне рассказали, можно
вывести, что ей ничего не стоит слопать нас всех - в прямом и переносном
смысле. По правде говоря, меня очень беспокоит, что будет, когда она
очнется.
На памяти Конвея О'Мара впервые признавался в своем беспокойстве.
Впрочем, если доверять слухам, несколько лет назад, когда в госпиталь
врезался угнанный звездолет и шестнадцать уровней превратились в подобие
ада, майор тоже выказал озабоченность...
- Я стараюсь не думать об этом, - отозвался Конвей, предпочитая не
отвлекаться.
О'Мара шумно втянул в себя воздух и медленно выдохнул его через нос,
- такая манера стоила двадцати язвительных фраз.
- Кто-то должен думать о подобных вещах, доктор, - произнес он
холодно. - Надеюсь, вы не возражаете против моего присутствия на операции?
На столь вежливый, но все-таки приказ не могло быть иного ответа
кроме как:
- Так точно, сэр.
Когда они вдвоем появились в палате, "ложе" пациента было уже поднято
на удобную для операции высоту, а самого ЭПЛХ надежно стягивали ремни.
Тралтанин занял свое место у записывающего и анестезирующего оборудования.
Одним глазом он глядел на пациента, другим - на оборудование, а двумя
оставшимися - на Приликлу. Участниками его стали двое хлородышащих ПВСЖ,
поэтому интерес ассистента Конвея мог быть исключительно академическим, но
обсуждение шло весьма живо. Завидев О'Мару, тралтанин немедленно умолк, и
Конвей дал знак начинать.
Наблюдая за тем, как пациента подвергают анестезии, Конвей размышлял
о природе тралтанов. Некоторые из них являлись, по сути, не одним
существом, а двумя, этакой комбинацией ФГЛИ и ОТСБ. Громоздкий,
слоноподобный тралтанин исполнял роль скакуна, а крошечный, едва ли
разумный симбиот - наездника. На первый взгляд ОТСБ представлялся мохнатым
мячиком с длинным хвостом, но при ближайшем рассмотрении оказывалось, что
этот хвост состоит из множества манипуляторов, большинство которых
снабжено органами визуального восприятия. Благодаря тесной связи между
тралтанином и его симбиотом пары ФГЛИ-ОТСБ были лучшими хирургами в
галактике. Далеко не все тралтане соглашались на симбиоз, но медики-ФГЛИ
носили ОТСБ на себе как эмблему принадлежности к штату госпиталя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58