В настоящее время переплетение
кровеносных сосудов было разобрано, обработано соответствующим образом и
относительно неподвижно.
И тут вдруг все-таки случилось. Ярко-желтый фонтан крови ударил в
стекло гермошлема Маннона так сильно, что послышался вполне отчетливый
шлепок. Находясь под огромным давлением крови и из-за высокой частоты
пульса, поврежденная вена змеилась во все стороны, словно никем не
удерживаемый миниатюрный шланг. Маннон ухватил ее, потерял и попробовал
поймать снова. Фонтан превратился в тонкую волнистую струйку и
прекратился. Медсестра около вентиля с явным облегчением расслабилась, а
та, что стояла рядом с врачом, протерла стекло его гермошлема.
Маннон слегка подался назад, пока операционное поле осушалось
тампонами. Сквозь стекло шлема было видно, как странно горят его глаза,
контрастируя с белой, мокрой от пота, маской на его лице. Теперь время
стало важным фактором. Худлариане были крепкими созданиями, но и у них был
предел - выдержать декомпрессию до бесконечности они не могли. Постепенно
начинался приток телесной жидкости к разрезу в панцире, ущемлялись
расположенные поблизости жизненно важные органы, и еще больше повышалось
давление крови. Чтобы пройти успешно, операция должна была длиться не
дольше получаса, а только с момента вскрытия пораженного места прошло уже
больше половины отпущенного времени. Даже если опухоль была бы вырезана,
ее удаление влекло за собой повреждение находящихся под ней сосудов, и
прежде, чем закончить операцию, Маннон должен был с большой осторожностью
привести их в порядок.
Все они знали, что скорость является наиважнейшим фактором, но Конвею
вдруг показалось, что он смотрит фильм, который демонстрируется с
постоянно увеличивающейся скоростью. Руки Маннона двигались быстрее, чем
Конвею когда-либо доводилось видеть. И еще быстрее...
- Мне это не нравится, - резко воскликнул О'Мара. - Похоже к нему
вернулась уверенность, но скорее всего он просто перестал беспокоиться - о
себе, я имею в виду. Очевидно, что за пациента он волнуется по-прежнему,
хотя у того есть очень немного шансов. Но самое трагичное заключается в
том, что, как сказал мне Торннастор, их у него никогда особо и не было.
Если бы не вмешательство вашего гипотетического друга, Маннон не слишком
бы переживал по поводу потери именно этого пациента - это было бы лишь
одной из очень малочисленных неудач. Когда он поскользнулся первый раз,
это поколебало его уверенность в себе, а сейчас он...
- Кто-то заставил его поскользнуться, - твердо заявил Конвей.
- Вы пытались его в этом убедить, ну и каков результат? - парировал
психолог. - Приликла серьезно нервничает, и его дрожь становится все хуже
и хуже с каждой минутой. А Маннон является, или являлся, исключительно
уравновешенным человеком. Я не думаю, серьезными, самоотверженными людьми,
для которых профессия - это вся их жизнь, трудно предсказать, что может
случиться.
- Говорит Эдвардс, - раздался голос. - Что там у вас?
- Давайте, Конвей, - распорядился психолог. - Вопросы будете задавать
вы. У меня сейчас голова занята другими вещами.
Волокнистый нарост удален был чисто, но при этом было повреждено
множество мелких капилляров, и работа по их восстановлению была самой
сложной из того, что до сих пор было сделано. Вставлять поврежденные концы
в трубки - достаточно глубоко, чтобы они опять не повыскакивали, когда
восстановится циркуляция - было сложной, повторяющейся, изматывающей нервы
процедурой.
Оставалось восемьдесят минут.
- Я хорошо помню Харрисона, - ответил далекий голос Эдвардса, когда
Конвей объяснил, что он хотел бы узнать. - Его скафандр был поврежден
только на ноге, поэтому мы не могли его списать - этот тип скафандров
укомплектован полным набором инструментов, средств для выживания, и они
очень дорогие. Ну, и естественно, мы его дезинфицировали! Правила строго
указывают, что...
- И все же он мог быть носителем какой-нибудь заразы, майор, - быстро
проговорил Конвей. - Как тщательно вы проводили эту дезин...
- Тщательно, - ответил майор, в его голосе начали появляться
раздраженные нотки. - Если в нем и были какие-нибудь жучки или паразиты,
то теперь они покойники. Скафандр со всеми приспособлениями был
стерилизован перегретым паром и облучен. На самом деле он прошел ту же
процедуру стерилизации, что и ваши хирургические инструменты. Это вас
устраивает, доктор?
- Да, - спокойно ответил Конвей. - Конечно, да.
Теперь у него было связующее звено между Митболом и операционной -
через скафандр Харрисона и стерилизационную камеру. Но это было еще не
все. Теперь у него был Иегуди.
В это время Маннон, стоявший рядом, прервал операцию. Когда хирург в
отчаянии заговорил, руки его дрожали.
- Мне необходимы восемь пар рук или инструменты, которые могут
выполнять восемь разных операций одновременно. Плохи дела, Конвей. Совсем
плохи...
- Доктор, ничего не делайте в течение минуты, - нетерпеливо попросил
Конвей и стал выкрикивать распоряжения медсестрам, чтобы те выстроились
позади него со своими подносами для инструментов. Что-то начал кричать
О'Мара, пытаясь узнать, что же происходит, но Конвей был слишком
сосредоточен, чтобы ему ответить. И тут одна из келгианок издала звук,
который издала бы противотуманная сирена, не выдувая, а втягивая воздух.
Этот эквивалент возгласа удивления у ДБЛФ прозвучал потому, что на ее
подносе, среди хирургических щипцов неожиданно появился разводной гаечный
ключ средних размеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67