Скорее всего вы улетите одним рейсом...
Несколькими секундами позже Конвей был уже свободен.

Сначала сам же Маннон обвинил его в ненужной преданности, теперь
О'Мара в свою очередь утверждает, что нынешнее положение Конвея является
результатом нежелания признавать собственные ошибки. Ему предлагали выход,
от которого он отказался, и теперь им все больше и больше овладевали мысли
о службе в небольшом многопрофильном госпитале, а то и в госпитале на
какой-нибудь планете, где появление пациента из другого мира было целым
событием. От этих мыслей у Конвея неприятно засосало под ложечкой. Может
быть, он действительно выстроил свою теорию на песке и отказывается это
признать? Может быть, странные ошибки были частью совершенно другой
головоломки, не имеющей к проблеме Маннона ни малейшего отношения. Пока он
шагал по коридору, лавируя и избегая столкновений каждые несколько ярдов,
в нем все больше росло желание ринуться обратно к О'Маре, со всем
согласиться и, униженно попросив прощения, пообещать, что впредь он будет
пай-мальчиком. Но к тому времени, когда Конвей созрел, он уже стоял перед
дверью полковника Скемптона.
Управление Госпиталем и его снабжение в основном осуществлялось
Корпусом мониторов, который является исполнительной и правоохранительной
ветвью власти Федерации. Будучи старшим офицером Корпуса, помимо
несметного количества самых разнообразных административных обязанностей,
Скемптон руководил в Госпитале прибытием и отлетом кораблей. Говорят, что
крышка его стола не видна из-под бумаг с тех пор, как он сюда прибыл.
Когда Конвей появился в кабинете, полковник поднял голову и поздоровался:
- Доброе утро! - Затем он снова уставился в стол и сообщил: - Десять
минут...
Но времени ушло гораздо больше. Конвей интересовался транспортом с
необычных планет или кораблями, прибывшими из необычных мест. Он хотел
получить данные об уровне развития медицины и техники на этих планетах и о
физиологической классификации аборигенов - особенно, если там были сильно
развиты психологические науки и псионика или число случаев психических
заболеваний было необычайно велико. Скемптон начал раскопки в завалах на
столе.
Но за последние несколько недель все транспортные корабли, корабль
"скорой помощи" и суда, привлекавшиеся к работе в аварийной службе,
прибыли из миров Федерации, которые были хорошо известны и безобидны с
медицинской точки зрения. Все, кроме одного - исследовательского корабля
по культурным связям "Декарт". Он приземлялся, правда, очень не надолго,
на самой что ни есть, необычной планете. Никто из команды судно не
покидал, люки оставались закрытыми, а взятые образцы воздуха, воды и
поверхностного вещества были проанализированы и признаны интересными, но
безопасными. Отделение патологии Госпиталя провело более тщательный анализ
и сделало то же заключение. "Декарт" прилетал сюда на короткий срок, чтобы
оставить образцы и пациента...
- Пациент! - чуть ли не закричал Конвей, когда полковник достиг в
своем докладе этого места.
Скемптону не надо было обладать эмпатическими способностями, чтобы
узнать, о чем думает врач.
- Да, доктор, но не тешьте себя напрасными надеждами, - посоветовал
полковник. - Ничего экзотичней сломанной ноги у него нет. И несмотря на
тот факт, что внеземные козявки находят для себя невозможным жить на
существах с других планет и это бесконечно упрощает работу ксеномедицины,
корабельные медики продолжают искать исключение, которое лишний раз
подтвердило бы правило. Короче говоря, он страдает лишь от того, что у
него сломана нога.
- Все равно мне хотелось бы с ним встретиться, - настаивал Конвей.
- Уровень двести восемьдесят три, палата номер четыре, - сообщил
полковник. - И не хлопайте, пожалуйста, дверью!
Но встречу с лейтенантом Харрисоном пришлось отложить до позднего
вечера, так как Приликла заканчивал свои дела, да и у Конвея, помимо
поисков гипотетических бестелесных разумных существ, были еще и другие
обязанности. Однако отсрочка была даже к лучшему, во время обходов и за
едой в его распоряжение поступило много новой информации, хотя, как с ней
поступить, он представлял себе весьма смутно.
Он подозревал, что число ошибок, просчетов, проявлений
нерасторопности было удивительным лишь потому, что прежде он этим просто
не занимался. Но он считал, что даже если это и так, то все равно глупые,
нелепые ошибки, о которых он узнал, в особенности среди
высокопрофессионального несущего ответственность старшего персонала, были
наверняка чем-то нехарактерными. И они не складывались в картину, которую
он ожидал. График мест и времени происшествий должен был бы показать
ограниченное пятно этой гипотетической умственной заразы на ранней стадии,
расширяющееся по мере распространения болезни. Вместо этого он указывал на
единственный источник, перемещавшийся в пределах определенного района, -
операционная худлариан и ее ближайшие окрестности. Что бы это ни было,
если это вообще существовало, вело оно себя скорее как отдельная особь, а
не как болезнь.
- ...что является нелепостью! - сам себе возражал Конвей. - Даже я не
верю в бестелесный разум - это была всего лишь рабочая гипотеза. Не
настолько я глуп!
Конвей посвящал Приликлу в последние новости, пока они добирались до
палаты лейтенанта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67