— Вы не будете против, если я вас спрошу кое о чем?— Для того я здесь и сижу.— Как вы узнали, что завтракать будут двое?Приготавливаясь ответить, старый джентльмен откинулся в кресле и раскурил огромную пенковую трубку («Господь милосердный, да он же дышит огнем», — подумалось Варту, сроду не слышавшему о табаке). Затем он с неуверенным видом снял свою шапочку, — вывалились три мыши, — и почесал лысую голову.— Ты когда-нибудь пробовал рисовать, глядя в зеркало? — спросил он.— По-моему, нет.— Зеркало, — сказал Мерлин, протягивая руку. Тут же в ладони его очутилось маленькое дамское зеркальце.— Да не такое, дурак, — сердито сказал он. — Мне нужно зеркало настолько большое, чтобы, глядя в него, можно было побриться.Зеркальце сгинуло, а на месте его появилось зеркало для бритья размером в квадратный фут. Затем он быстро потребовал карандаш и бумагу, — и получил неочиненный карандаш и номер «Морнинг Пост», отослал их назад, получил авторучку, не заправленную чернилами, и шесть стопок бурой бумаги, годной разве что на обертку, отослал их назад, разразился гневной тирадой, в которой часто упоминалась Пресвятая Богородица, и в конце концов получил угольный карандаш и немного папиросной бумаги, о которых сказал, что эти сойдут.Он положил один из листков перед зеркалом и нанес на него пять точек.— А ну-ка, — сказал он, — соедини эти точки так, чтобы вышло W, но при этом смотри только в зеркало.Варт взял карандаш и попробовал сделать то, что ему велели.— Ну что же, не так уж и плохо, — сказал волшебник без особой уверенности, — и, пожалуй, даже смахивает немного на М.После чего впал в задумчивость, поглаживая бороду, вдыхая огонь и глядя на лист бумаги.— Так что насчет завтрака?— Ах, да. Как я узнал, что завтракать будут двое? Именно потому я и показал тебе зеркало. Дело в том, что обычные люди, родившись, двигаются во Времени вперед, если ты понимаешь, что я имею в виду, да и почти все в мире движется в ту же сторону. Оттого и жить обыкновенным людям довольно просто, как просто было бы превратить эти точки в W, если бы ты смотрел на них прямо, а не задом наперед и шиворот навыворот. Я же, к несчастью, рожден на другом конце времени и вынужден жить спереду назад, окруженный при этом людьми, живущими сзаду наперед. Кое-кто называет это проницательностью.Он вдруг прервал свою речь и с тревогой воззрился на Варта.— Я тебе раньше этого не говорил?— Нет, мы же встретились всего полчаса назад.— Так мало времени осталось? — сказал Мерлин, и большая слеза скатилась к самому кончику его носа. Он стер ее тем же куском пижамы и встревожено прибавил: — А еще раз я тебе буду об этом рассказывать?— Не знаю, — сказал Варт. — А вы уже все рассказали?— Ты понимаешь, когда вот так живешь, непременно запутаешься во Времени. Первое дело, перемешиваются все глагольные времена. Если ты знаешь, что должно случиться с людьми, и не знаешь, что с ними уже случилось, трудновато бывает помешать случиться тому, что ты не хочешь, чтобы случалось, — ты понимаешь, о чем я толкую? Все равно как рисовать, глядя в зеркало.Варт мало что понял, но все равно собрался сказать, что ему жалко Мерлина, если все это заставляет его горевать, но вдруг ощутил, что с ухом его творится что-то неладное. «Не дергайся», — сказал старик именно в то мгновение, когда Варт собрался вскочить, и Варт остался сидеть. Архимед, все это время простоявший забытым у него на плече, нежно прижался к нему. Клюв его очутился у самой мочки уха, щекоча ее волосками, и внезапно мягкий и хриплый голос шепнул: «Как поживаете?», и показалось, что звуки эти раздались прямо у Варта в голове.— Вот так Архимед! — закричал Варт, тут же забыв о горестях Мерлина. — Видишь, он все же решил со мною поговорить!Варт осторожно прислонил голову к гладким перьям, и неясыть, прихватив клювом краешек его уха, быстро-быстро, мельчайшими клевками прошлась по его закруглению.— Я буду звать его Арчи!— Очень надеюсь, что ничего подобного ты не сделаешь, — мгновенно воскликнул Мерлин голосом сердитым и резким, а неясыть перелетела к нему на плечо, как можно дальше от Варта.— Разве это обидно?— Ты бы еще Филином меня назвал или Филей, — сварливо сказал Архимед. — С тебя станется. Или Фалалеем, — с горечью добавил он.Мерлин взял Варта за руку и добрым голосом сказал:— Ты юн и не понимаешь этих вещей. Но ты еще обнаружишь, что совы — самые вежливые, прямодушные и преданные из живых существ. С ними нельзя быть фамильярным, грубым или вульгарным, также нельзя их высмеивать. Их прародительница — Афина, богиня мудрости, и хоть они часто с охотой разыгрывают шута, чтобы тебя позабавить, такое поведение — прерогатива истинно мудрых. Прозвище Арчи для такой птицы попросту невозможно.— Прости меня, Архимед, — сказал Варт,— И ты прости меня, мальчик, — откликнулся Архимед. — Я мог бы понять, что речи твои от незнания, и ныне горько раскаиваюсь в мелочности, с какой оскорбился тем, что не подразумевало никаких оскорблений.Архимед и вправду раскаивался и выглядел столь прежалостно, что Мерлину пришлось напустить на себя вид самый беспечный и переменить разговор.— Ну что же, — сказал он, — теперь, когда мы покончили с завтраком, я полагаю, самое время отправиться всем троим на поиски обратной дороги к сэру Эктору.— Минутку, прошу простить, — добавил он, словно бы спохватившись, и, обернувшись к столовым приборам, ткнул в них узловатым пальцем и суровым голосом произнес: — Мыться.По этому слову вся посуда, ножи и вилки брызнули со стола, скатерть вытряхнула крошки в окно, а салфетки сами собой сложились. Все поскакали по лестнице вниз — туда, где Мерлин оставил бадью, и понеслись оттуда такие вопли и гам, словно ораву детей отпустили из школы.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12