Ведь боги могут жить и в мертвом мире.
– Если все предрешено, – упрямо повторил ; Аддон, – тогда отчего тебя так волнует история Руфа?
– Я не могу понять, был ли он нашей последней надеждой – и тогда горе нам, что он погиб, либо он был нашей погибелью – и тогда счастье, что его убили.
– Что уж теперь горевать о безвозвратно потерянном? – пожал плечами Кайнен.
– Не знаю, – честно ответил Глагирий. – Но меня не покидает ощущение, что я все-таки сложу легенду о Руфе Кайнене и клешнеруких воинах гневного бога. А мои предчувствия крайне редко меня обманывают.
Теперь пойдем в сад: я покажу тебе цветы, которые еще никто не видел.
Старец поднялся со своего места, и только теперь Аддон Кайнен увидел, что на его поясе болтаются узорчатые ножны без меча.
В том краю, где старик без меча оживляет цветы…
– Он знал о тебе, – выдохнул хранитель Южного рубежа, выпрямив не по-стариковски спину.
– Кто?
– Руф. После его… гибели Килиан отдал У не таблички с недописанной песней. «В том краю, где старик без меча оживляет цветы, где слепой прозорлив и ему даже жребий не нужен, в том краю, где влюбленным даруют счастливые сны, мы однажды сойдемся все вместе на дружеский ужин. Мы вернемся с полей, на которых давно полегли, возвратимся из тьмы, где до этого долго блуждали…»
Я запомнил, хотя, боги свидетели, вовсе не хотел запоминать. Мне и без того больно. А сейчас ответь: где твой меч, Глагирий?
– У меня его никогда не было, – тихо сказал мудрец.
Кайнен схватил Каббада за плечо и сильно встряхнул несколько раз, забыв о том, что гораздо сильнее, и не замечая, что причиняет другу боль.
– Что все это значит, прорицатель?!
– Понятия не имею, – ответил тот. – Именно поэтому мы с тобой и явились сюда.

4

Их оставалась жалкая горстка, держащая оборону у развалин крепости, в которой умирал Шисансаном.
Оборванные, грязные, потерявшие человеческий облик, люди шли на приступ бывшей твердыни аухканов. И им, людям, было уже все равно, какой ценой достанется победа.
Потому что люди могут забыть себя во имя любви, но гораздо чаще забывают себя в ненависти.
Он стоял рядом со своими воинами, готовясь дорого продать жизнь.
Боги Рамора уже не участвовали в битве. Они трусливо прятались за спинами смертных после того, как пали в сражении с Шисансаномом неистовая Стифаль, мудрый Ратам, Липерна, повелитель голода Руад и охотник Адгас, а также множество младших божеств и порожденных ими чудовищ.
Суфадонекса и Ягма зализывали многочисленные раны и больше не решались вмешиваться в противостояние людей и аухканов. Впрочем, все уже было ясно – люди подавили клешнеруких не умением, а числом.
Рамор должен был остаться во власти прежних хозяев.
Но Он все еще был жив, и это значило, что у него есть выбор…

5

– Я все еще жив, и это значит, что у меня есть выбор, – обратился Аддон к Эрвоссе Глагирию.
Тот стоял у ручья, печально склонив на плечо седую голову, и разглядывал плывущие по прозрачной воде лепестки.
Лепестков было много, и все они были свежие, розовые, будто выше по течению кто-то сыпал их из бездонного мешка.
Это было красиво.
– Ты думаешь, что у тебя есть выбор, – мягко поправил он Кайнена. – Такие сильные и неукротимые люди, как ты, или твой Руф, или прелестная Уйа, все время стараются принять верное решение, сделать шаг в ту или другую сторону, положить на чашу весов что-то настолько тяжелое, чтобы оно перевесило все остальное. Вы не сможете смириться с неизбежностью.
– Это правда, – согласился Аддон.
– Я восхищаюсь вами, но не уверен, что вы не находитесь в плену иллюзий. Возможно, боги давно предугадали каждый ваш шаг, расписали все роли и теперь вы – не более чем игрушки в их руках. Не стану отрицать и того, что бессмертные тоже могут оказаться всего лишь слепцами, ведомыми неведомо кем и неведомо куда.
– Допускаю, что ты прав, – глухо произнес хранитель Южного рубежа. – Но это не значит, что я перестану сопротивляться. Особенно после того что услышал от тебя и Каббада в последнее время. Даже если мне не суждено ничего изменить, я все равно буду пытаться изменить судьбу – и в лучшую сторону.
Если я правильно тебя понял, то нас в скором времени ждет возвращение клешнеруких. И все, что я видел и слышал, только подтверждает твой рассказ: пришло время, и нынешнее поколение должно рассчитаться за содеянное предками.
Я бы предпочел, чтобы все было иначе, но не получится, правда? И я вовсе не хочу, чтобы люди погибали из-за распрей, которым столько ритофо, что само небо не древнее их. Мне жаль аухканов, не научившихся любить, но это не причина, по которой их потомки могут спокойно убивать моих соплеменников. Я сотру чужаков с лица земли. :А если не смогу этого сделать, то по крайней мере приложу все силы.
И мне плевать, что думают по этому: поводу наши боги – им придется принять мою сторону. Вот у них как раз нет другого выбора.
– Боги мстительны и могут покарать тебя за непокорность, – предупредил старик.
– Пусть попробуют. Мне все еще есть что терять, но я уже устал бояться. Я дважды умер: один раз вместе с Либиной, другой – вместе с Руфом, которого любил не за то, что он был загадкой или разгадкой тайны.
– Ты смел, – улыбнулся старик. – Ты отважен и упрям. Возможно, у тебя получится то, что не вышло у меня. Во всяком случае я желаю тебе удачи. Возвращайся домой и принимайся за дело – у тебя много работы, а времени совсем мало. Эта история уже началась, пока ты странствовал в поисках моей обители.
– Скажи мне что-нибудь, – попросил Аддон. – Самое простое и самое важное – не про судьбу и предназначение, а толковое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108