А Жорж и иже с ним всего только люди. На него было больно смотреть. Он пытался преградить путь всесокрушающей машине – былинка, вырастающая перед танком, чтобы остановить его. И становилось ясно, что гусеницы раздавят, сомнут, сотрут в порошок, и я шептала об этом каждую ночь, плакала, просила и даже встала однажды на колени. Но Жорж только пугался моих слез. И я поняла, что старую собаку новым штукам не научишь. И смирилась.
А сейчас думаю, что кривлю душой, рассуждая подобным образом. Да, не мог Жорж воспрепятствовать тому, что можно без преувеличений назвать разбоем: слишком уж яростно делили власть и деньги все, кому было не лень, в то смутное время. Но если бы не такие, как он, все закончилось бы значительно хуже. И дело не в той идее, которая для меня лично неприемлема, – дело в порядочности и принципах. Мудрые китайцы говорили, что если хороший человек защищает плохое дело, то оно становится хорошим. А если плохой человек отстаивает хорошее дело, то дело становится плохим. В этом утверждении есть большая доля условности и еще большая доля истины. Может, Гераклу и не под силу удерживать на себе небеса, но земля наверняка держится на плечах порядочных и кристально честных людей.

* * *

Жоржа стали посылать в командировки все чаще. До некоторой степени это противоречило неписаным правилам: человек его положения да и возраста редко принимал участие в операциях лично. Обычно такие кадры берегли как зеницу ока, но теперь все переменилось. Его слишком сильно боялись и уважали, им восхищались, а потому и ненависть к нему была такой же сильной.
Я думаю, как ему жилось, каждый день ожидая пули в спину, ножа в сердце, а то и чего-нибудь похитрее, вроде микроскопической дозы вещества в обязательный утренний кофе, после которого случается инфаркт – событие печальное, но совсем не удивительное, если принять во внимание годы больного и его напряженную работу. И я никогда не могла и уже не смогу винить Жоржа за то, что он так охотно выезжал за пределы страны. Это давало ему не только и не столько иллюзию безопасности – не так уж он был наивен, и сам не раз проводил операции по ликвидации проштрафившихся сотрудников, – сколько утверждало в мысли, что он все еще нужен Родине. Он работал на износ. А Родина тем временем разваливалась на запчасти, и население то радовалось, то печалилось, но в любом случае пребывало в замешательстве.
Должна признать, несмотря на все, что творилось в те годы и в нашем ведомстве, мои коллеги подкупили меня незаурядным мужеством и стойкостью. Шутка ли, шквал разоблачений, жуткие подробности пыток и казней, проводившихся вплоть до последнего времени, дележ денег и власти, – и при всем этом «контора» продолжала работать. Такой себе тихий незаметный подвиг клерков. Но об этом как-то не принято говорить.
Не помню точно порядка событий, но и неважно, потому что это случилось почти одновременно: Жорж уехал во Францию на неопределенный, как он сам выразился, срок, а у нас появился новый инструктор по рукопашному бою.
Уэсуги Нобунага, из того самого клана Уэсуги, который сражался с князьями Такэда, Ода, Ходзё и Имагава. Потомок гордых даймё* провинции Этиго и несостоявшихся императоров Японии. Высокий, с широченными плечами, развернутыми, словно крылья перед полетом, с проницательным взглядом угольно-черных глаз и зачесанными назад волосами цвета воронова крыла. Невозмутимый Будда, вырезанный из непрозрачного желтого янтаря. Настоящий буси** без страха и упрека. Что он делал в бурлящей и кипящей страстями России? А что делали Трубецкие в Париже, Чарторыйские в Сибири или Палеологи в Москве? Забавно это или трагично, что моя прабабка, чей знатный предок получил смертельную рану при Азенкуре от меча английского рыцаря, всего за час до венчания узнала, что собирается прожить всю жизнь с потомком того, кто эту рану нанес?

* Даймё – правитель.
** Буси – самурай.

Жизнь – это нечто вроде коктейля, в котором только самым удачливым достается оливка.

Глава 10

Павел Сторожук сам себе удивлялся. И что его так зацепило в этой рыжей, что он занимается ее ненормальными проблемами с детским энтузиазмом? Ведь нельзя сказать, что ему не хватает работы. Неделя выдалась совершенно оглушительная. С одной стороны, провернули два дела, казавшиеся гиблыми. С другой – каким потом и кровью это было оплачено. Иногда Павлу казалось, что основной задачей вышестоящих инстанций является исключительно создание помех для рядовых сотрудников.
Но нужно уметь терпеть и работать. Удача любит упорных и терпеливых. Вот и вышло, что совершенно случайно потянули за тонюсенькую ниточку, просто так, по собственной инициативе. Версию, предложенную Сторожуком, начальство не одобрило, и разрабатывать ее приходилось в личное время, однако результат налицо. Можно утешаться тем, что дела раскрыты и он заработал благодарность (да ведь не в благодарности дело, а в том, что совесть чиста и спокойна). Во время задержания все прошло без сучка и задоринки, даже без единого выстрела.
Капитан Сторожук любил, когда все обходилось без ковбойской стрельбы и погонь. Редкий случай для мальчишки, он и фильмы ценил спокойные, логичные, как шахматная партия. «Семнадцать мгновений весны» просто обожал. Вот это был профессионализм – ни тебе драк, ни зубодробительных сцен, а оторваться от экрана невозможно. Поединок умов всегда интереснее, чем соревнование мускулов. Пожалуй, несуществующее на бумаге «дело Казанской», как он мысленно его окрестил, и привлекало Павла своей запутанностью и недоговоренностью. Он вовсе не стремился выслужиться или доказать себе, что он тоже малый не промах, не хуже Штирлица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77