– Уже? – изумился Ловалонга. – Это он так бился?
– А кто же еще? – ответила Каэ. Все это время они стояли на месте, и ноги их медленно и неумолимо затягивало в трясину.
– Нет, – сказал Джангарай, – тут хочешь не хочешь, а надо двигаться вперед, иначе засосет.
В этот момент словно покрывало тумана сорвали с болота и в небе вспыхнуло полуденное солнце.
Каэтана стояла первой, заляпанная грязью и темной, как грязь, кровью, и смотрела на скользкое тело, похожее на туловище гигантской жабы, поставленное на отвратительные лапы с когтями, каждый размером с хороший кинжал. Вдоль спины шел небольшой гребень, а непропорционально тонкая по сравнению с громоздким рыхлым телом шея была перерублена почти у основания. У ног Каэтаны, наполовину уже погрузившись в грязь, лежала голова. Обычная или почти обычная человеческая голова с бледным лицом и широко открытыми удивленными глазами. Отвратительно алые на фоне кожи губы были полуоткрыты, и изо рта торчали тонкие и острые, как иглы, зубы, чуть загнутые внутрь.
– М-да, – сказал, глядя на них, потрясенный ингевон, – как рыболовные крючки. Если вопьются, то уже не отпустят.
– Я читал о сарвохах, – прошептал Воршуд. – Их описаний приводилось много, но все они были разноречивы. А чтобы такая гадость... Он же не топит людей, он их жрет.
– Вот теперь ты сможешь написать статью для энциклопедии, – сказал Джангарай.
– Правда? – обрадовался Воршуд, забывая о только что испытанном ужасе и погружаясь в сладкие мечты.
Они прошли еще совсем немного. Почва под ногами заметно уплотнилась, а камыши и осока становились все гуще и гуще. Под конец идти стало просто невозможно, а Джангараю пришлось поменяться местами с Бордонкаем, забрав у него копье, благо перспектива провалиться в болото уже не маячила перед путниками. Исполин взял меч Ловалонги и стал быстро прорубать в камышах коридор – но прошло еще около получаса, прежде чем они достигли твердой земли.
Когда все выбрались и почистились, смывая грязь водой из небольшой речушки, впадавшей в болото, напились и отдохнули на берегу, разведя маленький дымный костерок, чтобы спасаться от мошкары, Ловалонга поднялся и произнес почти торжественно:
– Добро пожаловать в Аллефельд.
– Лес как лес, – заметил альв, потягиваясь. – Ничем особенным не отличается. Разве что комарами.
Ловалонга с укоризной посмотрел на мохнатого человечка, но ничего не сказал, а вот Джангарай недовольно бросил:
– Не накликай беды. Ты что, не знаешь, куда нас занесло?
– Проскочим, -неуверенно сказал Воршуд. Глаза его стали беспокойньми, и он начал озираться по сторонам.
Бордонкай воспринимал происходящее с философским спокойствием – он был готов сражаться, если появится враг, и готов отдыхать в любую свободную минуту.
– Пойдем? – спросил гемерт, устраивая поудобнее на плече свою Ущербную Луну и направляясь в лесные заросли. – Комары возле болота...
– Ты думаешь, там будет легче? – спросил Джангарай уже вдогонку.
Он и Ловалонга зашагали рядом.
– Скажи откровенно, – пересилив неприязнь к аллоброгу, начал ингевон, – ты-то зачем с нами идешь?
– Я талисенна герцога Арры, и госпожа Каэтана находится под моей охраной и защитой.
– Ты видел, как госпожа Каэтана рубила трикстеров в капусту? Ты-то ее как охранишь?
– Это не имеет никакого значения, – упрямо ответил Ловалонга. – В бою у воина всегда должна быть прикрыта спина.
Джангарай с уважением посмотрел на талисенну – эти слова ему явно понравились. Поэтому он решил говорить откровенно.
– Видишь ли, друг мой, – начал он, – нам так или иначе придется путешествовать вместе и доверять друг другу жизнь, честь, свободу и достоинство. Я иду в ал-Ахкаф, потому что Каэтана учит меня фехтовать. И еще мне нужно узнать у Тешуба, кто убил учителя Амадонгху и могу ли я поквитаться с убийцей. Это два вопроса, которые для меня дороже и важнее моей, скажем прямо непутевой и не очень удавшейся жизни. А что гонит тебя?
Ловалонга задумался, прикидывая, стоит ли признаваться в главном, но наконец решился:
– Откровенность за откровенность. Я не помню большую часть своей жизни. Но меня неотвязно преследует единственная мысль, и долгое время я даже считал себя сумасшедшим: я должен выполнить некое обязательство – но какое, перед кем?..
Скажу больше: еще несколько лет назад я был абсолютно невменяем и только недавно обрел разум. Но, как и госпожа наша, лишен памяти о том, что происходило со мной до момента просветления. Я пришел в себя пять лет назад талисенной герцога Элама, по имени Ловалонга, с мыслью о взятом на себя обязательстве перед кем-то, мне неизвестным. Когда герцог привез госпожу Каэтану в замок, мне очень полегчало – возможно, оттого, что впервые мои мысли были заняты не только и не столько собой. Двойник госпожи был почти что ожившим мертвецом – немым, полуслепым, полубезумным, но не абсолютно равнодушным. Герцог оставлял ее на мое попечение, и я проводил с ней все время, пытаясь докричаться до нее. Однажды она заговорила, будто кого-то искала. Я не понял ни слова, но с той поры мысль о моем долге неотступно меня преследовала. Я открылся герцогу, но он сказал, что давно обо всем знает и обещает мне в скором времени избавление от душевной боли. Я уверен, что он выполнил бы свое обещание, но не успел. Незадолго до его гибели я оказался в плену у трикстеров. Так что теперь никто, кроме Тешуба, не сможет объяснить мне, в чем заключается мой долг. Одно я знаю наверняка: он как-то связан с госпожой Каэтаной, ибо в ее присутствии мне становится легче. Надеюсь, вы не станете считать меня безумцем после того, как я все это рассказал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174