Статуя смотрит на нее невыносимо долго, а затем ее губы начинают медленно раздвигаться в улыбке. В этом простом движении столько нечеловеческого, что люди на плоту бледнеют. А лицо статуи наконец достигает того состояния, которое можно назвать улыбкой, и слегка кивает головой в знак приветствия. Можно подумать, что статуя признала путешественников и теперь не то здоровается с ними, не то просит прощения за учиненный переполох.
Затем взгляд изваяния оживает и переползает с клинка, который Каэтана до сих пор мертвой хваткой сжимает в руке, на ее лицо и обратно – на клинок. Затем статуя едва заметно кивает во второй раз и начинает осторожно и медленно поднимать руку из воды. То, что рука движется, становится понятно только в последние минуты – по раскачиванию плота все чувствуют, что из глубины на поверхность поднимается нечто огромное и тяжелое.
Изваяние наконец поднимает руку настолько, что над водой возникают кончики пальцев. Затем человек-дракон все так же медленно и плавно протягивает ладонь и пальцами легко разворачивает плот к противоположному берегу, толкая его в этом направлении. При этом статуя пытается изобразить во взгляде вопрос, и ей это неплохо удается. Каэтана кивает, соглашаясь с диковинной помощью.
Плот развивает невероятную скорость, несомый каменной ладонью к желанной цели. Статуя поддерживает судно над водой таким образом, что волны просто не достигают его, и пассажирам остается только крепко держаться, чтобы не слететь за борт. Лошади либо понимают, что происходит, либо ошалели от страха настолько, что стоят не двигаясь.
Огромный каменный хвост пенит воду, оставляя позади широкую белую полосу кипящей реки.
Человек-дракон безошибочно выбирает нужное место на противоположном берегу. Там удобно пристать – Широкая песчаная коса полого спускается к самой воде. Однако огромные размеры статуи не позволяют ей подплыть к мелководью, поэтому она медленно и по-прежнему осторожно опускает могучую мраморную руку, давая плоту возможность самому добраться до желанного берега. Скрипя бревнами, плот качается на воде. Но потрясенные люди все еще не могут взяться за весла -они стоят, во все глаза глядя на каменное изваяние, которое в свою очередь рассматривает только Каэтану. Создается впечатление, что статуя силится что-то произнести вслух, но мраморные губы не могут раскрыться, и не раздается ни звука. В глазах человека-дракона явно читается страдание. Наконец каменный гигант неуверенно наклоняет голову на безупречно красивой шее и улыбается странной улыбкой, необычной даже на лице изваяния. Затем поднимает ладонь в прощальном приветствии и начинает медленно опускаться на дно.
На месте его погружения возникает воронка. Плот находится довольно далеко от этого места, поэтому образовавшийся водоворот его не затягивает; только несколько раз встряхивает волнами, разошедшимися кругами. И воцаряется тишина.
Каэтана потрясла головой, отчаянно пытаясь понять, что же все-таки произошло: не то очередное избавление от страшной опасности, не то встреча со старым знакомым, которого она не смогла признать, не то просто чудо, которое спасло их в последний момент. Бордонкай стряхнул с себя оцепенение и как ни в чем не бывало взялся за весло, уверенно правя к берегу. Джангарай с Ловалонгой посмотрели на него, как минуту назад смотрели на статую, но, вдохновившись его примером, тоже стали грести. Постепенно они вошли в ритм и быстро подогнали плот к берегу. Эйя и Г.абия, все еще в полном молчании, отвязали лошадей и стали сводить их на песок, следя за тем, чтобы ноги коней не попадали между разъезжающихся бревен.
– Кто-нибудь объяснит мне, что это было? – попытался внести некоторую ясность Воршуд.
После этих слов все не выдержали, и страшное напряжение последних минут разрядилось громогласным хохотом. Они стонали, утирали слезы, останавливались, чтобы перевести дыхание, и опять смеялись – как будто кто-либо, кроме самой статуи, мог объяснить альву, что же произошло.
Наконец, когда смех утих и они свалились на песок, позволив себе короткую передышку, Джангарай произнес:
– Учитель Амадонгха как-то рассказывал мне, что у безлюдных берегов, на дне Даргина, с давних пор лежит статуя Йабарданая – Древнего Бога Моря. Хотя он и называется Богом Моря, но властен над всеми водами – так что вернее было бы назвать его Богом Водной Стихии. Говорят, когда-то здесь стоял его храм.
– Где же здесь храму стоять? – изумился Эйя. – С одной стороны лес с болотами, с другой – голая степь.
– Великие боги! – возопил возмущенный альв. – Вы что же, не знаете, как изменился мир за последние тысячелетия? В те времена, о которых рассказывает Джангарай, на месте Тор Ангеха была великая страна – неужели вы до сих пор этого не уразумели? Тригаранус жил в руинах древнего города. – Воршуд примолк, и тень печали набежала на его лицо при этом воспоминании, ибо альв не мог отделаться от мысли, что зверобог что-то хотел сказать перед смертью. – Здесь стояло несколько городов, и они были весьма многолюдны, если верить летописям.
– Я же забыл, что ты у нас библиотечный дух, – огрызнулся Эйя, который действительно почти ничего не знал об истории Варда, тем более о временах, когда Арнемвендом правили еще Древние боги.
– Могу не рассказывать, – обиделся альв. Когда все время перебивают, мысль теряется.
– И я могу не рассказывать, – вставил Джангарай.
– Нет, – возмутилась Каэ, – так не пойдет. Нам нужно знать как можно больше. Или мы уже так привыкли к чудесам, что будем воспринимать их как должное?
– Да, – сказал Бордонкай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174