Или должна доискаться правды, учитывая, конечно, опасность сего мероприятия.По правде говоря, ей совсем не хотелось, чтобы Джейк навсегда ушел из ее жизни. Когда Кэтрин думала о нем, когда видела его, ее чувства обретали восхитительную остроту, переходя от страха к восторгу и наоборот, и она даже не всегда способна была отличить одно от другого. Она не знала, что испытывает к Джейку. Но одно было бесспорно – своим существованием он наложил такой четкий отпечаток на ее сознание, что забыть его было уже невозможно, как и смириться с мыслью, что она никогда его больше не увидит.Теперь она редко думала о Коллине, а когда все же вспоминала о нем, то каждый раз удивлялась тому, какой была идиоткой, позволяя этому человеку диктовать ей все, что ему вздумается. У нее была слабость, которую она вполне признавала за собой, – непонятное чувство вины перед людьми. Вот и Коллина ей хотелось как-то защитить, по-матерински покровительствуя ему, потому что она прекрасно знала, что он не способен совладать с жизнью в одиночку. А Коллин, между тем, научился пользоваться этой ее слабостью.Джейка, напротив, совсем не требовалось защищать. Он мужественный, сильный и сам способен защитить стены своей крепости, а если и испытывает трудности, то его темные глаза полностью скрывают проявление каких-либо чувств.Если она сейчас не соберется с духом, то никогда ничего не узнает ни о нем, ни о том, что случилось в этом красивом, но давно заброшенном доме. И чувство потери будет преследовать ее. Знание правды, наоборот, поддержит, иначе она всегда будет ловить себя на мыслях о всепобеждающей красоте Джиллиан Трелони.Кэтрин вынула из корзины блокнот, взяла подходящий карандаш, а потом, распрямив плечи, вошла в сад. Если кто-нибудь увидит ее, она скажет, что хотела сделать зарисовки дома. Ну, а прикажут ей уйти – она уйдет, конечно, но не прежде, чем постарается вовлечь того, кто к ней приблизится, в некое подобие разговора, чтобы выяснить, кто это и что он сам здесь делает. В счет не шли те, что могли прийти сюда из деревни, ибо если ей и удастся разговориться с кем-нибудь из них, они вряд ли смогут сообщить ей что-либо новое. Все новое и интересное, если бы оно было, тетушка уже давно сообщила бы ей.Звуки, которые донеслись до Кэтрин прежде, не повторялись, и когда она приблизилась к дому, то не увидела ни малейшего признака присутствия кого бы то ни было, как было и вчера. Ничто, казалось, не переменилось с тех пор. Но когда она поднялась по лестнице и вышла на террасу, то на секунду замерла в изумлении: высокая стеклянная дверь, ведущая в дом, была открыта.Кэтрин пришлось немного постоять, чтобы успокоиться. На этот раз она решила не спасаться бегством, чтобы укрыться среди деревьев. У того, кто открыл дверь, есть ключи, а это несколько обнадеживает. Она попросит разрешение зарисовать дом, а затем попытается заговорить с тем, кто здесь находится. Об опасности лучше не думать, нельзя выглядеть встревоженной и напуганной.С заранее заготовленной улыбкой она поднялась по лестнице и пошла по террасе. Шаги отдавались гулко, так что их нельзя было не услышать, но никто, однако, не появился и не спросил у нее, что она здесь делает. Стараясь сохранять спокойный и даже приветливый вид, она приблизилась к открытым дверям. Да, такой возможности может никогда больше не представиться.Постучав, она ждала с минуту, но стало очевидно, что, если кто-то и находится в доме, он не слышал ни ее шагов, ни стука. И тогда она вошла в дверь. Хотя ступать она старалась твердо, сердце ее колотилось, и она продолжала обдумывать, что скажет тому, кто обвинит ее во вторжении в дом. Например: ох, простите, я думала, Джейк дома… Звучит убедительно и вполне объясняет ее проникновение в чужое владение. Она решила заранее подкрепить эту версию окликом.– Джейк! Вы здесь? – Вопрос свой, правда, Кэтрин задала не слишком громко, потому что теперь, когда она проникла в дом, ее нервы были еще больше напряжены.В доме было мрачно, так же мрачно, как вчера, когда она заглянула в окно. В открытых дверях напротив входа виднелась широкая темная лестница, и она вновь подумала, что подобной возможности ей больше никогда не представится, да и храбрости еще на один такой визит не хватит.Лучи низкого, предвечернего солнца проникали в дом, но лишь для того, казалось, чтобы, упав на отдельные предметы, еще больше подчеркнуть сумрачность и пустоту помещения. Когда солнце зайдет, дом вновь погрузится в безнадежную тьму и еще больше затоскует о безвозвратно минувшем. Меньше всего Кэтрин хотелось оказаться здесь после захода солнца.Она решила было вновь окликнуть хозяина, но общая атмосфера дома действовала на нее столь угнетающе, что она просто не решилась подать голос. Она почти забыла о том, что пришла сюда что-нибудь разузнать о Джейке Трелони. Больше всего ей хотелось сейчас покинуть это помещение и поскорее вернуться в уютный тетушкин коттедж.Вдруг какая-то тень промелькнула, закрыв на мгновение солнечный отсвет на стене. Кэтрин быстро обернулась и вскрикнула от ужаса, увидев, что путь ее спасения перекрыт фигурой мужчины. Высокий и неподвижный, как статуя, он стоял в дверном проеме, в ореоле солнечного света, который превращал его в сплошной темный силуэт.Кэтрин прижала к груди свой блокнот, глаза ее тщетно искали путь спасения. Она отступила на шаг, готовая бежать куда глаза глядят, лишь бы подальше от опасности, хотя и понимала, что далеко убежать ей не удастся.– Какого черта вы здесь делаете? – прозвучал от дверей хрипловатый голос. Увидев, что силуэт приближается к ней, Кэтрин замерла на месте, трепеща от ужаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111