Ник с горечью подумал, что все мыльные пузыри лопнули: и кричащие
обещания брандовского проспекта, и яркие мечты таких инженеров, как он.
Беспокойно переводя взгляд от панели автоматического управления маленького
буксирчика на трюм, где неподвижно лежали тела его друзей, Ник печально
улыбнулся от возникшей у него мысли. Его дорожные воспоминания походили на
мгновенный обзор прожитого, проносящийся в мозгу умирающего человека.
Потому что сити и великая мечта его дяди усмирить ее были единственной
реальностью его жизни и стали причиной его гибели.

9
Ник вез пострадавших на Обанию. Находясь на безопасном расстоянии от
шахт и дрейфа, этот планетоид служил базой для безвоздушной
сити-лаборатории, прожив там несколько месяцев в ожидании решения Дрейка,
Ник полюбил эту крошечную планетку и ее народ.
Когда-то она была свободной. После того, как на ней впервые
обнаружили уран, Обания стала процветающим горно-рудным и торговым центром
довоенного времени, а затем превратилась в оплот команды О'Баниона.
Несколько послевоенных месяцев город служил временной столицей Союза
Великого Космоса, пока у планетоидов не отобрали свободу и не обрекли их
население на годы бесправного существования.
Теперь новая корпорация Бранда возродила слабую надежду на
процветание. Единственная улица, когда-то мертвая, снова ожила. Здесь
появились рабочие земных цехов и семьи тех, кто работал на Фридонии. Даже
старый Брюс О'Банион получил работу. После многих лет бездеятельности он
стал заведовать складом сырья.
Сити принесла не столько богатства, сколько надежд. Ник видел это во
вновь ожившем взгляде старого О'Баниона, слышал это в голосах детей,
играющих на улице. Безграничный поток энергии мог опрокинуть удушающую
власть Мандата и принести обещанную, но не полученную свободу союзным
планетам.
Итак, великая мечта Дрейка и Бранда осуществилась. Но смелая надежда
казалась все еще туманной и отдаленной. Народ планетоидов продолжал
оставаться под властью Мандата, и Дженкинс чувствовал холод приближавшейся
сити-войны.
Приблизившись к планетоиду, Дженкинс вызвал Гвардию глубокого Космоса
Обании: "Буксир "Прощай, Джейн" просит разрешить срочное приземление. На
борту пораженные радиацией. Девятнадцать человек в аметиновой коме".
"Не приближайтесь к гражданскому космодрому. - Голос диспетчера
звучал взволнованно. - Вызываем клинику Ворринджера. Он выйдет на связь и
зажжет сигнал. Приземляйтесь на изолированной территории клиники".
Сити-катастрофы не были неожиданностью. Под впечатлением успешного
лечения ожогов Дрейка, Мартин Бранд послал в клинику доктора Ворринджера
специалистов с заданием построить новые помещения, оборудованные под
крупнейший центр космической медицины. Приземляясь, Дженкинс почти
надеялся на успех.
Его тело онемело от четырех напряженных часов, проведенных у
перископа, но признаки тошноты прошли. Чувство усталого умиротворения
охватило его. Он старался убедить себя, что его наручный счетчик был
просто не в порядке. А может быть, толстый свинцовый щит за рудной
корзиной буксира защитил его тело, оставив открытой только руку с
прибором.
Он не мог поверить, что умрет.
Клиника располагалась в длинном белом здании, сверкающем чистотой,
изолированным в узком железном ущелье - одной из заброшенных урановых
шахт. Отгороженная территория представляла собой колодец со свинцовыми
стенами, где приземлялись пораженные радиацией в своих загрязненных
радиоактивными веществами кораблях, таких, как "Прощай, Джейн". Красный
сигнал фотофона клиники вел Дженкинса к месту приземления. Взволнованный
голос спрашивал имена пораженных.
"Я назову их, - обещал Дженкинс, - но пока не сообщайте
родственникам. Я сделаю это сам после того, как доктор Ворринджер поставит
диагноз".
Он аккуратно посадил буксир в узкий колодец, подумав, что Роб Мак-Джи
сделал бы это еще более умело. Служители в белых халатах быстро взошли на
борт, внимательно прислушиваясь к предупредительным сигналам своих
наручных счетчиков Гейгера. Они вынесли безжизненные тела, которые
Дженкинс с трудом расположил в крохотных кабинах и узких трюмах.
Высокий чернобородый человек с острым взглядом - доктор Ворринджер -
ожидал в реанимационном отделении с белыми стенами. Ник понимал, что
доктор был огорчен своим поражением в долгой борьбе за иммунитет человека
к радиации.
- Они работали с сити? - спросил Ворринджер, глядя на ряд неподвижных
тел, накрытых простынями, на белых кроватях. - Напоролись на тучу
сити-пыли, да? И какой-то паникер взорвал аметиновую бомбу?
Дженкинс медленно кивнул. Он ничего не сказал о Лазарини и
неизвестных налетчиках. Одного только намека на случившееся могло
оказаться достаточно, чтобы нарушить шаткий мир Мандата. Он был искушенным
политиком, но хотел как-то защитить дядю и его корпорацию.
Дженкинс называл имена пострадавших медсестре, которая выписывала им
карточки, и наблюдал, как Ворринджер быстро ощупывал больных, прослушивал
их через стетоскоп и хмуро заглядывал в зрачки через блестящий
офтальмоскоп. Медсестры, не спеша, брали образцы тканей, делали анализы
крови, готовили капельницы. Дженкинс подошел к бородачу и хрипло
прошептал:
- Они будут жить?
- Анализы покажут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67