- Сейчас не только поэты попадаются куда
реже, чем в наше время, но и женщины стали гораздо темпераментнее и
стремятся сразу переходить от кукол к детям.
Зеллаби с сожалением покачал головой.
- Пожалуй, вы правы. Всю мою жизнь я считал тевтонские взгляды на
женщин предосудительными, и всю мою жизнь девяносто процентов из них
демонстрировали мне, что это их нисколько не волнует. Интересно, это
только кажется, что когда я был молод, то вокруг было множество
интеллигентных молодых женщин, а теперь их почти нет, а попадаются лишь
туго соображающие конформистки?
- Наверное. Времена меняются. Но есть, наоборот, и такие, кто
обокраден вовсе не был...
- Да. Только что я заглянул к мисс Огл. О ней этого не скажешь. Она
еще слегка растеряна, но и довольна тоже. Как будто ей удалось некое
колдовство, которое она сотворила, сама не зная как.
Он помолчал и продолжил:
- Моя жена говорит, что миссис Либоди через несколько дней будет
дома. Было очень приятно это услышать.
- Да. Врачи довольны. Она полностью выздоровела.
- А ребенок - с ним все в порядке?
- Да, - грустно ответил мистер Либоди. - Она его обожает.
- Такое впечатление, что даже в тех, кто больше всех возмущался,
заговорила природа, - сказал Зеллаби. - Но, как мужчина, должен заметить,
что мне это начинает казаться немного скучным. Чувство какой-то пустоты,
как после битвы.
- Это действительно была битва, - согласился Либоди, - но, в конце
концов, сражения - это лишь наиболее яркие эпизоды кампании, и мы
выдержали пока только первое из них. Теперь мы несем ответственность за
пятьдесят восемь новых душ, появившихся среди нас. Пятеро, включая вашего
сына, - не хочется говорить "нормальные", чтобы не бросать тень на
остальных, - обычные, не золотоглазые. Из пятидесяти трех оставшихся
тридцать два рождены замужними женщинами и могут считаться законными - то
есть, ввиду отсутствия доказательств противного, с точки зрения закона
мужья этих женщин предполагаются отцами новорожденных. Остается двадцать
один, родившиеся вне брака, и матерями двенадцати из них являются девушки
от семнадцати до двадцати четырех лет. Думаю, частью нашей кампании должна
стать защита их интересов.
- Это верно. Будут проблемы, - согласился Зеллаби. - И, конечно, не
все золотоглазые дети сейчас находятся в Мидвиче. Пять молодых женщин с
Фермы уехали домой или куда-то еще. Кроме того, есть и моя дочь Феррелин.
- И моя племянница, Полли, бедная девочка, - сказал Либоди.
- Всего получается шестьдесят - шестьдесят кого? Кто они? Откуда? Мы
до сих пор знаем о них не больше, чем в январе. Вы слышали, конечно, что
Уиллерс считает их всех необычайно развитыми для новорожденных - во всех
отношениях, к счастью, кроме размера?
Мистер Либоди кивнул.
- Каждый может заметить это сам. И есть что-то странное в том, как
они смотрят на нас этими своими глазами. Они... чужие, понимаете? -
Поколебавшись, он добавил: - Я знаю, что вам подобные мысли не очень
понравятся, но мне почему-то все время кажется, что это какое-то
испытание.
- Испытание, - повторил Зеллаби. - Но кого испытывают? И кто?
Мистер Либоди покачал головой.
- Наверное, мы никогда этого не узнаем.
- Интересно, - сказал Зеллаби. - Ведь чистая случайность, что это
произошло именно у нас, а не в Оппли, или в Стоуче, или в любом из тысячи
других поселков. С другой стороны, само это событие явно неслучайно. Так
что, возможно, это и самом деле некое испытание. А мы - случайно ли взятый
для него образец? В конце концов, вопрос мог заключаться в том, согласимся
ли мы с навязанной нам ситуацией или предпримем какие-то шаги, чтобы ее
отвергнуть? Ну что ж, на этот вопрос мы ответили. Впрочем, это вопрос
второстепенный. Есть и более существенные: кто проводил испытание? И
зачем? Я уже не спрашиваю, как? Знаете, со всеми нашими волнениями мы
совсем упустили невероятную, чудовищную возможность... Как вы уже сказали,
они чужие... и мы не должны об этом забывать. Мы должны сейчас очень
хорошо подумать и полностью отдать себе отчет в том, что они именно чужие;
что они посланы к нам с неизвестной целью... Или это звучит слишком
фантастично?
- А что тут вообще можно сказать?.. - пожал плечами Либоди. - Но
разве у нас есть иной выход, кроме как смотреть и надеяться, что мы это
узнаем? Узнаем или нет, но у нас есть обязанности и чувство долга по
отношению к ним. А теперь прошу меня извинить... - Он поднял щеколду на
калитке Форшэмов.
Зеллаби проводил взглядом викария, свернувшего за угол дома, а затем
повернулся и пошел назад той же дорогой, погрузившись в раздумье.
Пока он не добрался до лужайки, ничто не отвлекало его внимания, а
затем он увидел миссис Бринкман, которая быстро приближалась к нему,
толкая новую сверкающую коляску. Возможно, он обратил на нее внимание
только из-за того, что миссис Бринкман, вдова морского офицера, имевшая
сына в Итоне и дочь в Уайкомбе, раньше не имела обыкновения куда-либо
спешить. Через несколько секунд она остановилась, с беспомощным видом
застыла ненадолго над коляской, потом взяла ребенка на руки и подошла к
памятнику жертвам войны. Там она села на ступеньку, расстегнула блузку и
поднесла ребенка к груди.
Подойдя ближе, Зеллаби приподнял свою поношенную шляпу. На лице
миссис Бринкман появилось выражение досады, она покраснела, но не
двинулась с места. Потом, как бы защищаясь, сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72