Вода в чугунке давно кипела, Софи
кинулась к нему и сняла с огня.
- Ничего страшного? - спросил я, кивая на дымящийся чугунок.
- Это пустяки, - ответила она, - а вот там... - она кивнула на выход.
- Они нашли убитого... Думают, что это твоя работа. Они уже искали вас
рано утром, но... сейчас им не до тебя. У них сейчас дела поважнее... Те,
кто участвовал в сражении с вашими, возвратились поодиночке. И далеко не
все... Ты знаешь, что там у них произошло?
Я рассказал ей все, что сообщил мне Мишель.
- И теперь где... ваши? Далеко?
Я связался с Мишелем, и он сказал:
- Мы только-что вышли из леса на равнину.
Я передал это Софи. Она кивнула.
- Это часах в трех ходу от реки, - сказала она и принялась "накрывать
на стол": вывалила содержимое чугунка в четыре чашки, стараясь, чтобы
вышло примерно поровну. На вкус каша была лучше, чем на вид, но хлеб был
такой черствый, что его долго пришлось размачивать в воде. Петра стала
капризничать и ворчать, что дома ее кормили совсем не так. Мысль о доме ей
кое о чем напомнила, и она без всякого предупреждения вдруг спросила:
- Мишель, а мой отец тоже с вами?
Он так растерялся, что не сумел удержаться. Его "да" прозвучало очень
слабо и неотчетливо, и я бросил быстрый взгляд на Петру, надеясь, что она
пропустит его "мимо ушей". К счастью, так оно и было. Розалинда, уловившая
Мишеля не хуже меня, сидела, не поднимая глаз от своей чашки...
Странное дело - подозрения, даже самые худшие, все-таки ничто по
сравнению со знанием _н_а_в_е_р_н_я_к_а_. Я как будто услышал голос моего
отца, неумолимый и безжалостный: "Ребенок, - вещал торжественно этот
голос, - который будет расти и заражать все вокруг, пока все не
превратятся в отвратительных мутантов. Так уже случилось там, где воля и
вера людей были недостаточно тверды. Но здесь этому не бывать! Никогда!.."
Я вспомнил слова Харриет: "Я буду молить Бога, чтобы он ниспослал
милосердие в этот страшный мир!.." Бедная тетя Харриет! Не похоже, чтобы
кто-то услыхал ее молитвы, и надеждам ее, видимо, не суждено было сбыться
здесь никогда... Мир, в котором живут люди, _о_х_о_т_я_щ_и_е_с_я_ на
собственных детей!.. Что ж это за мир?! И что это за люди такие?!
Розалинда тихонько дотронулась до моей руки. Софи вздрогнула как
ужаленная, но при взгляде на меня выражение ее лица смягчилось.
- Что случилось? - спросила она.
Розалинда сказала ей. Глаза Софи расширились от ужаса, она отвела
взгляд от меня, посмотрела на Петру, потом опять осторожно посмотрела на
меня, приоткрыла было рот, желая что-то сказать, но, как видно,
раздумала... Я тоже взглянул на Петру, а потом на Софи: на рванье,
прикрывавшее ее тело, на пещеру, где она жила...
- Чистота Расы... - сквозь зубы пробормотал я, - что отца своего...
Что же мне теперь - простить его?! Или постараться убить?
Ответ поразил меня. Я никак не думал, что _п_е_р_е_д_а_л_ эту свою
мысль, да еще на такое далекое расстояние.
- Оставь все, как есть, - очень четко и спокойно дошло до меня от
женщины из Селандии. - Ты должен выжить. А такие люди, как твой отец, все
равно обречены на гибель. Они сыграли свою роль до конца. Им дальше просто
некуда идти. Жизнь - это вечная _с_м_е_н_а_. Этим она отличается от всего
неживого. Постоянная перемена - основа жизни. С этим столкнулись Древние,
когда пожелали навечно остаться такими, какими они были. Эволюция всегда
несет в себе опасность для живых существ: если они не умеют приспособиться
к ней, они погибают. Именно поэтому Древние и понесли, как вы это
называете, Кару - уничтожили сами себя, разбили всю цивилизацию вдребезги.
Твой отец и ему подобные, сами того не зная, стали _и_с_т_о_р_и_е_й_. Они
убеждены, что представляют конечный и неизменный образ человека... Что ж,
скоро они добьются стабильности, о которой мечтают. Добьются единственно
возможным способом: став _и_с_к_о_п_а_е_м_ы_м_и_...
Постепенно холодно-бесстрастный тон, которым она "говорила", начал
приобретать более мягкую окраску. Мне послышались в ее "голосе" доброта и
участие. Но это все-таки звучало, как лекция для "начинающих"...
- Постарайтесь понять, - продолжала та, - ребенок привыкает к груди
матери, но рано или поздно его нужно отлучить от груди... Та злобная
нетерпимость, с которой вас преследуют, может быть и защитной реакцией от
собственного страха и неуверенности, и маской, скрывающей садистов и
убийц. Но и в том, и в другом варианте за этим стоит _в_р_а_г_ самой
жизни. Тут уж ничего не поделаешь: ваши пути разошлись. Нам с вами
предстоит создать _н_о_в_ы_й_ мир и жить в нем, а им - уйти в прошлое.
Переварить все это было не так просто. Я взглянул на Розалинду: она
тоже выглядела озадаченной. Ну, а Петра - та откровенно скучала.
Софи с любопытством смотрела на всех нас.
- Нелегко с вами, - заметила она, - хотелось бы знать, о чем это вы?
- Видишь ли... - начал я и запнулся, не зная, как передать ей все
это.
- Она сказала, - неожиданно заговорила Петра, - что мы не должны
заботиться о моем отце, потому что он все равно нас не поймет.
Я мельком подумал, что это неплохое и, в общем, довольно точное
истолкование длинной лекции, которую прочла нам селандка.
- Она? - недоуменно нахмурилась Софи. - Кто это "она"?
Я сообразил, что она понятия не имеет ни о какой селандке, и с
деланной непринужденностью ответил:
- А-а, это подружка нашей Петры...
Мы все сидели на полу. Софи ближе всех к выходу, а мы трое в глубине
пещеры, чтобы никто случайно не увидел нас снаружи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67