Мать замерла, как статуя. В недоумении я
оглядел всех, кто был в это время на кухне: Мэри с куском пирога в руке,
двух работников, ждущих своей порции еды, отца, сидевшего во главе стола.
Все молча уставились на меня. Постепенно с лица отца сошло изумление, губы
сжались в жесткую прямую линию, челюсть выдвинулась вперед, брови сошлись
на переносице.
- Что ты сказал? - медленно выговорил он.
Я хорошо знал этот тон, и мне стало страшно. Еще страшнее было то,
что я совершенно не понимал, чем мог так рассердить его.
- Я... я с-с-сказал, что и с-сам бы мог... - выдавил я с трудом,
заикаясь от страха.
Глаза отца сузились, и в них мелькнуло что-то, заставившее меня
содрогнуться. Моя спина стала липкой от пота.
- И ты пожелал себе третью руку?! - все так же медленно и отчетливо
выговаривая каждый слог, произнес он.
- Да нет же, отец, нет! Я только сказал _е_с_л_и _б_ы_...
- Если бы у тебя была третья рука, ты бы мог сделать что-то. _Т_а_к
ты сказал?!
Я кивнул.
- Стало быть, ты _п_о_ж_е_л_а_л_?!
- Да нет же, отец, нет! Я только сказал _е_с_л_и_...
Я был так напуган, что никак не мог объяснить ему. Я хотел сказать,
что не имел в виду ничего плохого, но не находил слов. Язык прилип к
гортани, и я молча стоял в ожидании кары. Взгляды всех домашних были
обращены теперь на отца.
- Ты! Ты - мой сын, призывал дьявола, чтобы он дал тебе третью руку!!
- прогремел он.
- Не призывал я никого! Я только...
- Замолчи! - он властно поднял руку. - Все слышали, что ты сказал! Не
лги же теперь, не отягощай свой поступок еще и ложью!
- Но ведь...
- Не лги и отвечай мне правду: было ли в твоих мыслях недовольство
той формой тела, которую тебе дал Господь? Той формой, которая есть его
подобие?
- Я только сказал _е_с_л_и _б_ы_...
- Ты богохульствовал! Ты поносил НОРМУ! Все здесь слышали это, и тебе
нечего возразить. Знаешь ли ты, что есть НОРМА?
Я хорошо знал своего отца - возражать было бессмысленно и опасно. Он
все равно не поймет, не _з_а_х_о_ч_е_т_ понять.
- НОРМА есть образ и подобие Господа, - скороговоркой пробормотал я.
- Выходит, ты _з_н_а_е_ш_ь_! И зная, ты пожелал стать мутантом. Ты -
мой сын, совершил кощунство! Здесь! Перед твоим отцом! Что есть мутант?!
- Проклятый Богом и людьми, - автоматически проговорил я давно
вызубренные мною слова.
- Так вот _к_е_м_ ты хотел стать?! Ну, отвечай же!
Я опустил глаза и ничего не сказал - отвечать было бесполезно.
- На колени! - скомандовал отец. - Всем на колени и молиться!
Вместе со всеми я опустился на колени. Голос отца звенел у меня в
ушах:
- Мы виноваты перед тобой, Господь! Мы плохо втолковали твои заветы
этому несмышленышу и просим тебя: даруй нам прощенье!
Казалось, этой молитве не будет конца. Затем отец молвил: "Аминь", -
и все поднялись с колен. Я тоже поднялся и услышал его строгий голос:
- Ступай к себе и молись. Молись о милосердии Божьем, которого ты не
заслуживаешь, но которое господь по своей милости, быть может, все-таки
дарует тебе! Ступай! Я приду к тебе позже.

Ночью, когда боль в спине после отцовского визита понемногу утихла, я
долго еще не мог заснуть от терзавших меня мыслей. Я ведь знал, что на
самом деле не желал себе никакой третьей руки, но... А если бы даже и
пожелал? Что здесь такого? И если даже на миг подумать об этом -
кощунство, то каково же тогда иметь нечто подобное... Например...
Например, лишний палец на ноге!
Наконец я заснул. И мне приснился сон.
Все мы собрались во дворе, точь-в-точь как при последнем Очищении.
Тогда в центре стоял маленький, только что родившийся теленок, туповато
глядевший на отцовский нож. Теперь там была маленькая девчушка... Софи!
Она стояла босиком, пугливо озираясь и тщетно пытаясь прикрыть одной
ступней другую. Все мы молча ждали. Софи начала метаться от одного из нас
к другому и молить о пощаде, но никто не шелохнулся, не изменился в лице.
Мой отец медленно двинулся к ней, и нож его сверкнул в лучах утреннего
солнца. Софи заметалась еще отчаяннее, и слезы ручьями потекли по ее
обезумевшему от страха лицу. Отец подходил все ближе и ближе к ней, но ни
один из нас по-прежнему не двигался с места. Отец схватил ее точно так же,
как он хватал того новорожденного теленка, все мы хором запели гимн, он
поднял руку с ножом... Нож сверкнул, в последний раз в его лезвии
отразился блик медно-красного солнца, и тут же он окрасился кровью,
брызнувшей из горла Софи...
Если бы Джон и Мэри Уэндер видели меня в тот момент, когда я
проснулся в слезах, с криком, застрявшим у меня в горле, и долго еще лежал
в темноте, твердя про себя, что это всего лишь сон... Их не мучили бы
больше опасения, что я могу выболтать людям тайну их маленькой Софи.

4
Время, о котором я сейчас рассказываю, было для меня временем
перехода к другой, более осмысленной, жизни. Произошли события, каждое из
которых в отдельности случалось и раньше, но теперь они связались для меня
воедино и приобрели совершенно иное значение. А кое с чем мне пришлось
столкнуться впервые.
Первым таким событием была моя встреча с Софи. А вскоре дядя Аксель
обнаружил то, что происходило между мной и моей двоюродной сестрой
Розалиндой. Дядя (на мое счастье, это был он, а не кто-нибудь другой)
наткнулся на меня как раз в тот момент, когда я _р_а_з_г_о_в_а_р_и_в_а_л
с ней.
Возможно, это был просто инстинкт самосохранения, который заставил
нас обоих (меня и Розалинду) скрывать до сих пор наши "разговоры",
поскольку разумом мы еще не понимали, что нам грозит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67