— Зачем вы мне все это рассказываете?
Он уже позвал такси и отворил ей дверцу.
— Вы могли бы протестовать против эскортирования простым полицейским, — весело заметил он, — но мое положение столь высоко, что вам не нужно искать другого провожатого.
Она села в такси, не то смеясь, не то плача, потому что локоть у нее болел гораздо сильнее, чем она хотела это показать.
— Риверс, Эйлин Риверс, — размышлял инспектор, пока такси осторожно ехало вдоль набережной. — Вы у меня на кончике языка и где-то глубоко в уме, но я не могу еще определить вашего места.
— Может быть, вы сможете это сделать, если просмотрите запись обо мне в Скотленд-Ярде, — заметила она, до некоторой степени рассерженная его дерзостью.
— Я и думал сделать именно так, — спокойно ответил он. — Эйлин Риверс? — Он покачал головой. — Нет, я еще не могу определить вашего места.
И, конечно, он нашел ей место. Он знал, что она племянница Артура Ингла, некогда актера Шекспировского театра, а теперь преступника, отбывающего пятилетний срок за остроумную систему обманов и подлогов. Как говорил мистер Гарло, он был неразборчив в средствах. Сила воображения уносила его часто за пределы творческой линии, и он снисходил иногда до мелочных обманов. А ведь был воспитан как джентльмен, громадные суммы были истрачены на его образование, так что, казалось, мог бы отличать хорошее от дурного.
— Фозеринг-Меншен. — Инспектор потрогал пальцами свой грязный подбородок. — Как это громко звучит!
Девушка с внезапным гневом повернулась к нему.
— Я приняла вашу охрану, мистер… — она сделала оскорбительную паузу.
— Карлтон, — пробормотал он. — Я брат содержателя отеля, но к клубу не имею никакого отношения. Вы говорили…
— Я хотела сказать, что мне нежелательно разговаривать с вами. Вы сделали все возможное, чтобы убить меня сегодня вечером; дайте же мне по крайней мере умереть спокойно.
Карлтон посмотрел сквозь затуманенные стекла.
— Вон на углу старушка продает хризантемы; мы можем остановиться и купить цветов, — предложил он и быстро добавил: — Я ужасно виноват, не буду больше задавать вам никаких вопросов и не позволю себе никаких комментариев по поводу вашего плутократического жилища.
— Я там вовсе не живу, — сказала девушка, как будто защищаясь. — Я иногда захожу туда, чтобы посмотреть, все ли в порядке. Это квартира моего родственника, который теперь… за границей.
— Монте-Карло, — пробормотал он. — Славное местечко! Лично я предпочитаю Сан-Ремо. Синее небо, синее море, зеленые горы, белые дома — точно на железнодорожном объявлении.
И вдруг он неожиданно переменил разговор:
— Если уж мы заговорили о голубом цвете, то большое счастье, что на вас не наскочил голубой лимузин: он шел быстрее, чем я, но он ведь и лучшей системы. В тумане я повредил его бензинный бак, но даже это его не остановило.
Губы ее дрогнули в темноте:
— Можно подумать, что это был преступник, скрывающийся от правосудия. Ужасно романтично!
Молодой человек слегка откашлялся.
— Ничего подобного. Это миллионер ехал на банкет в Сити. Единственное обвинение, которое я могу предъявить ему, — большие бриллиантовые запонки на обшлагах, но ведь это лишь оскорбление эстетического вкуса, а не нарушение законов страны, слава Богу!
Машина замедлила ход, шофер выглянул сбоку, стараясь, определить местность.
— Вот мы и приехали, — сказал Карлтон, открыл дверцу и выскочил на ходу.
Машина остановилась перед подъездом Фозеринг-Меншен.
— Очень вам благодарна, что вы доставили меня домой, — сказала Эйлин вежливо и прибавила не без злорадства: — Разговор с вами был мне очень приятен.
— Послушали бы вы мою тетку, — сказал молодой человек. — Ее разговор — сущая поэзия.
Он проследил за нею, пока она не исчезла во мраке, и снова сел в машину.
— В Скотленд-Ярд, — коротко бросил он, — и, пожалуйста, не бойтесь риска. От вашего танцевального шага меня тошнит. Прибавьте-ка немного джаз-бенда!
Шофер рискнул, и они беспрепятственно домчались до мрачного входа здания главной полиции. Карлтон дружески помахал рукой швейцару, сидевшему за конторкой, взбежал через ступеньку по лестнице и вошел в свою небольшую комнату. Вообще он мало заботился о своей наружности, но, увидев себя в маленьком зеркале, висевшем над умывальником, даже слегка вскрикнул.
Карлтон был занят смыванием грязи с лица, когда склонный к меланхолии инспектор Элк появился в дверях.
— Собираетесь в гости? — спросил он мрачно.
— Нет, — сквозь мыльную пену ответил Джим Карлтон. — Я часто моюсь.
Элк фыркнул, сел на край жесткого стула и медленно стал рыться в карманах.
— Он во внутреннем кармане моего пиджака, — сказал, выплевывая пену Карлтон. — Возьмите одну, они у меня сосчитаны.
Элк тяжело вздохнул, выбирая сигару из кожаного портсигара, и закурил.
— Теперь сигары уже не такие, как в то время, когда я был мальчишкой, — сказал он, неодобрительно рассматривая табак. — Тогда за шесть пенсов можно было купить настоящую гаванскую. В Нью-Йорке все курят сигары. Но ведь там платят в полиции хорошие деньги; они могут себе это позволить.
Карлтон посмотрел на собеседника поверх полотенца.
— Никогда в жизни я не слышал, что вы покупаете сигары, — сказал он. — Ведь не можете же вы покупать их дешевле чем даром!
Инспектор Элк не обиделся.
— В своей жизни я курил хорошие сигары, — сказал он и, не изменяя голоса, спросил: — Изловили вы Стрэтфорда Гарло?
Карлтон сделал гримасу, выражавшую отвращение.
— Вы вот укажите мне, за что я могу к нему придраться?
— У него, согласно его счетам в банках, десять миллионов, — сказал Элк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45