— Я не собираюсь отнимать его. Меня не интересует устройство для путешествий во времени. Если только… — он замолчал, и его взгляд потемнел, — если только оно не может помочь мне вернуться в прошлое, чтобы уничтожить сделанное…Тас прекрасно понимал, что если Повелитель захочет отобрать у него артефакт, то он ничем не сможет ему помешать, однако попробовать все-таки стоило. Храбрость — настоящая храбрость, а не тупое отсутствие страха — поднялась в груди Тассельхофа, и он начал нащупывать у себя на поясе кинжал, называвшийся «Убийца Кроликов». Конечно, этот кинжал не мог причинить мертвому рыцарю никакого вреда, но ведь Тас был Героем Копья, а значит, не имел права сдаваться без боя!К счастью, ему не пришлось проверять свою храбрость.— Но какой от этого толк? — продолжал рыцарь. — Если бы у меня была возможность прожить жизнь заново, я принял бы те же самые чудовищные решения и повторил бы все свои преступления. Ибо такова моя сущность. — Его красные глаза вспыхнули. — Нашим душам нет пути назад. Они могут идти лишь вперед. А некоторым из нас не дано даже этого, пока мы не выучим суровых уроков, даваемых нам жизнью. А иногда и смертью…От голоса Сота повеяло сильным холодом, и Тассельхоф задрожал.— Теперь же мы лишены и такой возможности. — Красные глаза загорелись еще ярче. — Что же касается твоего вопроса, кендер, то ты находишься в Пятом Веке, так называемом Веке Смертных. — Голова в шлеме наклонилась. Рыцарь поднял руку, и разорванный плащ на его спине затрепыхался. — Ты стоишь в саду, который некогда был моей обителью, а ныне является моей тюрьмой.— Вы собираетесь убить меня? — спросил кендер, сам не зная почему. Он не чувствовал ни малейшей опасности: ведь для того чтобы кто-то начал вам угрожать, он сначала должен уделить вашей персоне хоть сколько-нибудь внимания, а Тассельхоф занимал рыцаря не больше, чем лепестки увядших роз.— С какой стати мне тебя убивать, кендер? — удивился Сот.Тас задумался. У Повелителя и вправду не было для этого никаких причин. За исключением одной…— Вы ведь Рыцарь Смерти, Повелитель, — сказал кендер. — Разве сеять смерть — не ваша работа?— Сеять смерть было для меня не работой, — ответил Сот. — Это было моей радостью. И моим же проклятием… Плоть моя канула в небытие, но дух оставался живым, и, подобно тому как тело мученика страдает от прикосновения к нему раскаленного железа, моя душа стонала от боли, которую причиняла ей память о совершенных злодеяниях. Тогда, ожесточенный, я решил потопить эту боль в чужой крови… Мне обещали, что, как только я помогу своей Богине достичь желаемого, моя душа будет освобождена. Но меня обманули. — Глаза Повелителя, скользнув по Тассельхофу, обратились к увядшим цветам. — Когда-то я уничтожал других из удовольствия и злобы, однако потом понял, что чужие слезы не принесут мне облегчения… К тому же, — вернулся он к предыдущему вопросу кендера, — убить можно только живое существо, а ты уже мертв. Ты умер в последнюю секунду Четвертого Века. Поэтому я и спрашиваю: что ты здесь делаешь? И каким образом ты смог попасть в мой сад, который не могут отыскать даже Боги?— Так ведь я мертв, — вздохнул Тас. — А это многое меняет.Он стоял и думал о том, что у него и Рыцаря Смерти теперь было нечто общее, когда человеческий голос позвал:— Повелитель! Повелитель Сот! Мне нужно поговорить с вами!В следующее мгновение Тассельхофу показалось, что на него внезапно обрушилась ночь, ибо он вдруг обнаружил себя с ног до головы закутанным во что-то мягкое и черное, в то время как рот его крепко зажала невидимая рука. Тас ничего не видел, не мог говорить и едва был способен дышать, поскольку эта рука закрыла ему не только рот, но и нос. С тем большим удивлением он ощутил сильный запах розовых лепестков.Поначалу Тассельхоф хотел высвободиться, однако передумал, узнав голос, взывавший к Повелителю Соту, и даже начал испытывать чувство искренней благодарности к незримой руке, помогавшей ему хранить молчание. Конечно, он и сам бы постарался не проронить ни звука, но, к сожалению, мысли Непоседы имели обыкновение превращаться в слова прежде, чем он успевал их остановить.Тас немного повернулся, пытаясь убрать руку со своего лица, так как его организму — живому или мертвому — срочно требовался глоток свежего воздуха. Наконец, высунув нос из-под пальцев таинственного благодетеля и устроившись чуть-чуть поудобнее, кендер затих.Повелитель Сот не сразу ответил на зов. Он тоже узнал голос, хотя еще ни разу не встречался с его обладательницей лично. Они были просто скованы одной цепью — службой одному и тому же Богу. Сот понял, зачем к нему пришли и о чем собирались спросить, но пока не определился с ответом. Он знал лишь, что хочет дать ответ, вот только сомневался, хватит ли у него храбрости это сделать.Храбрость… Повелитель горько усмехнулся. В молодости он считал себя лишенным страха, однако со временем понял, что пропитан им насквозь. Всю свою жизнь Сот боялся — боялся неудач, боялся собственной слабости, боялся чужого мнения… А больше всего на свете он боялся ее презрения.Когда-то Боги дали Соту знания, способные предотвратить Катаклизм. Рыцарь направился в Истар, но по дороге повстречал группу эльфиек — заблудших последовательниц Короля-Жреца. Они оклеветали перед Сотом его жену, сказав, что она ему изменила и теперь носит чужого ребенка.Страх быть осмеянным вынудил Сота поверить в чужую ложь, и он свернул с пути, который мог привести его к спасению. Страх прослыть мягкотелым сделал его глухим к мольбам и уверениям в невиновности. Страх перед позором заставил его убить ту, которую он любил больше жизни…Сот снова вспомнил мельчайшие подробности того страшного дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152