Он использовал свертки с вещами, которые держал в обеих руках, как предлог избежать проявлений любви, которые он находил нелепыми и глупыми. Его тело напряглось и застыло в братских объятиях, но Карамон был слишком рад, чтобы заметить. Он схватил вещи брата и закинул их в повозку. — Давай, я помогу тебе взобраться, — предложил Карамон.Рейстлин начал думать, что был не так уж рад видеть брата, как ему сперва казалось. Он подзабыл, каким надоедливым мог быть Карамон. — Я вполне способен залезть в повозку без чьей-либо помощи, — отрезал Рейстлин. — Ну конечно, Рейст, — Карамон широко улыбался, ни в малейшей степени не обиженный.Он был слишком глуп, чтобы обидеться.Рейстлин подтянулся и залез в телегу. Карамон плюхнулся на переднее сиденье. Схватив поводья, он зацокал языком, побуждая лошадь свернуть на дорогу, ведущую к Утехе. — А это еще что? — Карамон завертел головой, прислушиваясь к голосам, доносящимся от школы. — Не обращай на них внимания, братец, — спокойно сказал Рейстлин.Уроки закончились. Учитель обычно посвящал это время дня «медитации», что означало, что его можно застать в библиотеке с закрытой книгой на коленях и открытой бутылкой портвейна, которым славился Северный Эргот. Он «медитировал» до ужина, пока служанка не будила его. Считалось, что мальчики должны заниматься в это время, но Мастер Теобальд никогда не проверял их, так что они были предоставлены сами себе. Сегодня стайка мальчишек собралась у черного входа школы, чтобы попрощаться с Рейстлином. — Пока, Хитрец! Скатертью дорожка! — орали они хором, во главе с зачинщиком, высоким пареньком с морковно-оранжевыми волосами и россыпью веснушек, который был новеньким. — «Хитрец»! — Карамон посмотрел на брата. — Они тебе это кричат? — Его брови сошлись вместе. — Ну я им сейчас… — Он остановил телегу. — Карамон, не трогай их, — сказал Рейстлин, кладя ладонь на мускулистую руку брата. — А вот и трону, — ответил Карамон. — Они не имеют права обзывать тебя так! — Его руки сжались в кулаки, довольно впечатляющие для тринадцатилетки. — Карамон, не надо! — резко приказал Рейстлин. — Я разберусь с ними сам, когда время придет. — Ты уверен, Рейст? — Карамон все еще смотрел на смеющихся мальчишек. — Они не смогут обзывать тебя, если у них губы будут разбиты. — Возможно, сегодня не смогут, — сказал Рейстлин. — Но мне придется вернуться сюда завтра. Так что поехали. Мне бы хотелось быть дома до заката.Карамон повиновался. Он всегда слушался приказов своего близнеца. Он с радостью признавал, что Рейстлин — более умный из них двоих. Карамон постепенно привык полагаться на решения Рейстлина во всех случаях, даже во время игр, в которые они играли с другими ребятами, игр вроде «Гоблинский Мяч», «Кендер, Держись Подальше» и «Король под Горой». Из-за своего слабого здоровья Рейстлин не мог участвовать в таких буйных играх, но он внимательно наблюдал за ними. Его живой ум разрабатывал стратегии для победы, которые он объяснял затем своему брату.Без руководства Рейстлина Карамон часто забивал голы в свои собственные ворота в «Гоблинском Мяче». Он почти всегда становился кендером в «Кендер, Держись Подальше» и неизменно оказывался жертвой продуманных военных действий Стурма Светлого Меча в «Король-под-Горой». Но если Рейстлин был рядом, чтобы напоминать ему, какой конец поля чей, и давать ему хитрые советы, как ввести противника в заблуждение, то Карамон побеждал чаще, чем проигрывал.Он еще раз подстегнул лошадь. Повозка катилась по неровной ухабистой дороге. Крики мальчишек затихли — видимо, те заскучали и принялись за что-то другое. — Я не понимаю, почему ты не позволил мне отколотить их, — пожаловался Карамон.«Потому что, — мысленно завопил Рейстлин, — я знаю, что бы случилось! Знаю, чем бы все закончилось! Ты бы „отколотил“ их, как ты изящно выражаешься, братец. Затем ты помог бы им подняться из пыли, похлопал бы их по спине, сказал бы, что ты знаешь, что они не это хотели сказать, и в конце концов, вы все стали бы лучшими друзьями. Все, кроме меня. Кроме „Хитреца“. Нет, я сам их проучу. Они узнают, на что способен „Хитрец“.Он бы так и продолжал сидеть, размышляя об этих несправедливостях и строя коварные планы, если бы не его брат, который без умолку болтал об их родителях, друзьях, и прекрасной погоде. Веселая болтовня Карамона вывела его брата из его мрачного состояния. Воздух был теплым и нес с собой ароматы растущих деревьев, свежей травы и лошадей — гораздо более приятные запахи, чем вареная капуста и мальчики, которые мылись раз в неделю. Если они вообще мылись.Рейстлин глубоко вдохнул душистый свежий воздух и не закашлялся. Солнечные лучи приятно согревали его, и он обнаружил, что с искренним интересом слушает рассказ своего брата.— Отца не было дома последние три недели, и он вряд ли вернется до конца месяца. Мама помнит, что ты возвращаешься сегодня. Ей намного лучше теперь, Рейст. Ты заметишь изменения. С того самого времени, как вдова Джудит начала приходить и сидеть с ней, когда у нее были эти припадки. — Вдова Джудит? — резко переспросил Рейстлин. — Кто такая Джудит? И что ты имеешь в виду — сидеть с ней, когда у нее были эти припадки? А вы с отцом на что?Карамон нервно заерзал на своем сиденье. — Это была тяжелая зима, Рейст. Тебя не было. Отцу надо было работать. Когда дом фермера Седжа замело метелью, и я не мог у него работать, я стал помогать в конюшнях, кормить лошадей и убирать навоз. Мы пробовали оставлять мать одну, но… ну, в общем, это было плохой идеей. Однажды она уронила горящую свечу и даже не заметила. Дом чуть не сгорел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133