Она не соображала, что говорит, слова сами собой вырывались из уст. – Из воды родилось все живое.
Наклонив потир, Мейгри вылила воду на израненные руки Дайена. Холодная вода потекла по ладоням, успокаивая боль. Юноша закрыл глаза, слезы покатились, по щекам. Вода смывала кровь с рук.
– Огонь. Поддерживающий жизнь. Разрушающий все.
Масло в чаше вспыхнуло ярким пламенем. Мейгри подняла чашу, не зная, что делать дальше, потому что обряд предписывал посвящаемому держать ладони над огнем. Саган вырвал у нее чашу, взял руки Дайена и сунул их в пламя.
Мейгри схватила Командующего за руку, пытаясь остановить, но тот оттолкнул ее и вылил горящее масло прямо на ладони Дайена.
Отвратительный запах наполнил комнату. Дайен не произнес ни звука, только смотрел как зачарованный на пламя, охватившее руки. Язычки проплясали, и оно погасло. Огонь, казалось, излечил его руки, потому что теперь они были целы и невредимы.
Дайен посмотрел на руки, потом поочередно на Мейгри и Сагана, улыбнулся радостной, светлой улыбкой и упал без чувств на пол.
– Он... – У Мейгри перехватило дыхание, она не могла сказать ни слова.
Саган обошел стол, приблизился к юноше, минуту смотрел на него, затем наклонился и приложил пальцы к шее.
– Нет. Он потерял сознание. – Командующий выпрямился. – С ним будет все в порядке... со временем.
Мейгри медленно, едва передвигая ноги, вышла из-за стола. Черное покрывало на столе было мокрым. Потир лежал на том же месте, где она его уронила, когда Саган оттолкнул ее. Серебряный шар исчез; она была уверена, что его уже никогда не найдут. Тот, кто воспользовался им, улетел и, видимо, взял cвое орудие с собой. Следов крови на покрывале, залитом водой и маслом, видно не было.
Всего, что произошло с Дайеном, в сценарии обряда не было. Никто из них не предполагал, что подобное может случиться. Никто не требовал этих спецэффектов. Что же это значит? Боль, страдания. Да, этого ждали от тех, кто посвящается, кто вступает во власть Божью, это был урок, который обряд и должен был преподать. Но посвященным давалась реальная возможность превратить боль в иллюзию и доказать, что их разум способен одолевать потусторонние силы. Дайен обладал этой силой, но кто-то или что-то не разрешили ему воспользоваться ею во время обряда. А может, воспользуйся он ею, она бы обернулась против него? От Дайена будто ждали, что он пожертвует... всем. И взамен ничего?
Сагана одолевали мрачные, сумбурные, противоречивые мысли. Он стоял у иллюминатора и смотрел на звезды, в черное пространство космоса, в никуда. А Мейгри смотрела на юношу, лежавшего у ее ног.
– Разве это был тот обряд, милорд? Церемония коронации короля?
Саган вздрогнул, словно вернулся к действительности из далеких темных сфер, где мысленно витал.
– Короля? Да.
Он поджал губы. В глубине души его шла жестокая борьба.
– Больше того. Спасителя.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Я родился.
Чарлз Диккенс, «Дэвид Копперфилд»



Охранники знали, что сегодня она умрет. Мейгри заметила это по их глазам, в которых уважение смешивалось с печалью, когда они утром пришли, чтобы сопровождать ее во время ставшей уже привычной прогулки. Но их взгляд не выражал ни стыда, ни чувства вины. Они были безгранично преданы Командующему и полностью ему доверяли. Прикажи он им умереть, и они не задумываясь подчинились бы приказу. И уж, конечно, они с холодной невозмутимостью смотрели бы, как ее предают смерти.
– Пожалуйста, отведите меня в корабельный лазарет, – попросила она.
– Есть, миледи, – ответил центурион, и она услышала непривычную мягкость в его голосе. Да, они знали. Это произойдет сегодня.
Дайен все еще был без сознания. Доктор Гиск, крутившийся вокруг нее как летучая мышь, уверял, что мальчик может находиться в таком состоянии несколько дней. Хорошо. Что бы ни случилось, чем бы ни кончился этот поединок, Дайену будет тяжело узнать о нем. Прошлой ночью она видела, как тьма и свет вошли в его душу. Теперь всю его жизнь тьма и свет будут бороться в душе, будут стремиться властвовать над ним, давая силу или слабость. От этого конфликта он никогда не избавится. С этого момента никогда не будет по-настоящему счастлив.
Склонившись над кроватью, Мейгри убрала рыже-золотистые волосы с белого лба. Неожиданно в памяти возникла яркая картина: Семили лежит на ее руках, черные локоны растрепались, лицо мертвенно-бледное, слезы смешались с кровью. Сколько крови! А огонь все приближается...
Душа Мейгри сжалась от ужаса. Видение кончилось, и она не стремилась продлить его.
Юноша во сне вздрагивал, вскрикивал. Мейгри взяла его руку и нащупала пульс. Ее прикосновение, казалось, принесло ему облегчение, он вздохнул и успокоился. Наклонившись, она поцеловала его в щеку.
Неожиданно встав и резко обернувшись, она увидела, как один из центурионов быстро-быстро мигает глазами. Мейгри, стараясь не смотреть на него, положила книгу, которую принесла с собой, на тумбочку у кровати Дайена.
– Пожалуйста, проследите, чтобы книгу передали мальчику, – сказала она доктору Гиску.
Доктор внимательно рассматривал шрам на ее лице, но когда понял, что Мейгри обращается к нему, оторвал взгляд и виновато улыбнулся.
– О да, миледи. Конечно.
С трудом сдерживаясь, чтобы не схватить доктора за галстук и не намотать его вокруг тощей шеи, Мейгри прошла мимо Гиска. Она заметила, как его взгляд скользнул в сторону двустворчатых дверей в дальнем конце лазарета. Мейгри знала, что там находилось – блестящий хромированный стол с дренажным желобом под ним, на кафельном полу, всевозможные инструменты, чтобы резать и пилить, стальные тазики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169