Казалось, ему только что пришлось напрячь умственные и физические силы: на руках его горели свежие следы от веревки, а волосы намокли от пота. Он горячо с кем-то спорил.
– С кем ты разговариваешь?
Это спросила шестилетняя девочка. Она шла по проходу часовни, серьезно, если без благоговения, оглядываясь вокруг. Ее тонкие светлые волосы развевались подобно пушистому облаку. На ней была разорванная и грязная белая ночная рубашка. Ее гибкое тело состояло, казалось, в основном из рук и ног, коленок и локтей. Ее казавшиеся огромными особенно сейчас глаза светились отраженным светом свечей.
– Они забрали Ставроса в лазарет, – сказала она, запнувшись на длинном слове. Она появилась здесь недавно и только начинала осваивать язык академии.
Задумчивый мальчик не ответил ей, даже не удостоил взгляда. Девочка подошла к нему и встала рядом, оглядывая часовню с простодушным видом.
– Наверное, ты разговаривал с Богом, да, Дерек? – спросила она. – Ты спрашивал у Него, что случилось с нами сегодня вечером?
– Я не спрашивал у Него, «что». Я знаю, «что»! – с горечью ответил мальчик. – Я спрашивал у Него, почему!
Многие в академии пасовали перед его взглядом. Но девочка осталась спокойной.
– Так ты спрашивал у Бога, почему Он позволил нам разговаривать, не произнося ни слова? Разве не все так могут?
– Это называется «связь разумов», и не все так могут, – отрезал мальчик. – Разве ты можешь так разговаривать со своим хилым братцем?
– Наверное, нет, – согласилась девочка. – Но ведь я и не хочу.
Она смотрела на трепетные язычки пламени.
– Но иногда я догадывалась, чего хочет мой отец, раньше, чем он это говорил. Я скучаю по отцу.
Она посмотрела на мальчика с сочувствием, словно что-то только что поняла.
– Твой отец... – заговорила она, запнулась. – Прости...
– Заткнись! – яростно крикнул ей мальчик. – Убирайся! Оставь меня!
Казалось, он ударит ее.
Девочка осталась на месте. Ее большие глаза, в которых не было страха, блестели от слез.
– Я знаю, почему Бог это сделал, – сказала она, протянув руку и робко положив ладонь на руку мальчика. – Потому что мы оба одиноки.
От ее прикосновения мальчик напрягся, посмотрел на ее загорелую ручонку на своей сильной руке. Потом расслабился, словно внутри у него что-то сломалось, что-то отпустило. Он наклонил голову, пытаясь совладать с собой. Девочка убрала руку и стояла перед ним, храня почтительное молчание.
– Ты босая, – вдруг хрипло сказал он.
Девочка пожала плечами.
– Дома я никогда не носила башмаков.
– Но здесь холодно. Простудишься. Вон, дрожишь вся. Вдобавок кто-то же должен за тобой присматривать.
– Кто-то должен, – сказала девочка, осторожно беря мальчика за руку.
– Мейгри, – тихо произнес Саган, – пора.

* * *

Она сделала вдох, еще один, еще. Веки задрожали, тонкие тени от ресниц упали на щеку со шрамом. Откинувшись, Саган наблюдал за ней, собрав все терпение: он знал, что ее тело и душа воссоединятся не сразу.
– Мейгри, – окликнул он через некоторое время, встряхнув ее.
Глаза у нее открылись. Она огляделась вокруг затуманенным взглядом, увидела, где находится, удивившись, наверное, что не в часовне. Сознание вернулось к ней, и она слабо улыбнулась.
– Ты решил прийти. Я думала, что ты появишься. Вы же не могли все это бросить, не так ли, милорд?
Он поддержал ее за плечи. Она села, но слишком резко: перед глазами у нее заплясали багровые тени. Зажмурившись, она устало прислонилась к его груди.
– Вы отослали Дайена, милорд?
– Далеко отсюда. Ты можешь идти?
– Минуту...
– У нас нет ни минуты! – отрывисто напомнил Саган.
Мейгри снова улыбнулась. Командующий помог ей встать на ноги. Она постояла, дождалась, пока корпус космоплана перестанет раскачиваться. Потом они с Саганом спустились в тесное пространство небольшой кабины. Хрустальная бомба стояла на шкафчике. Тонкие лучи тянулись от компьютера к бомбе, издававшей слабое жужжание.
Командующий заглянул в бомбу и увидел звездный камень, вернее, то, что когда-то им было. Камень превратился в бесформенный комок; его восемь концов покрывали сгустки спекшейся крови. Его вид внушал отвращение, вызывал страх и напоминал о мучительной смерти. Саган тут же отвернулся.
– Сколько еще осталось? – резко спросил он.
Уголок губ Мейгри дернулся от легкой улыбки; шевельнулся и шрам, в котором уже угадывался слабый пульс жизни. Она расслабленно села в кресло пилота. Протянув руку, она взяла разорванную потускневшую серебряную цепь, лежавшую рядом с бомбой, и стала рассеянно наматывать ее на пальцы.
– Пожалуй, пусть это будет сюрпризом.
– Это будет сюрпризом, – сказал Командующий, опускаясь рядом с ней на колени, чтобы смотреть ей прямо в глаза, – для миллионов невинных душ, которые погибнут. Мгновение изумления, мгновение ужаса...
– Не надо мне это говорить, милорд, – перебила Мейгри, поджав губы; ее серые глаза сверкнули. – Это ты придумал эту бомбу. Ты сделал все, чтобы она появилась. Как ты говоришь своим солдатам? «Когда вы берете оружие и направляете его на кого-то, от всей души верьте, что сможете его использовать». Вы бы не стали с ней возиться, милорд, если бы и впрямь волновались за невинных!
Она нервничала. Она крутила цепочку на пальцах, почерневших от засохшей крови. Саган проник в ее разум, но с таким же успехом он мог войти в темную гулкую пещеру. Ничего. Ни страха, ни сожаления, ни гнева, ни ненависти. Пустота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153