Так почему ему и дальше не быть первым учеником?
А вместо этого, уступив угрозам, он бредет сейчас через залитый солнцем уголок парка в косых лучах утреннего света, которые частенько выманивали его на целый день в лес. Ему надо идти до угла прачечной, где он не раз играл в крикет с сыновьями кучера (тех уже проглотила трудовая жизнь), и дальше, вдоль прачечной до конца кухни — и там, где ступеньки ведут вниз, в подвал, сказать «прости» солнечному свету; своему детству и отрочеству, своей свободе. Ему предстоит спуститься вниз, пройти по каменному коридору до буфетной и здесь спросить мистера Мергелсона. Он остановился на верхней ступеньке и взглянул в синее небо, по которому медленно плыл ястреб. Он провожал птицу глазами до тех пор, пока она не скрылась за ветвями кипариса; но он вовсе и не думал про ястреба, даже не замечал его: он подавлял в себе последний бурный порыв своей вольнолюбивой натуры. «А не наплевать ли на все это? — спрашивал он сам себя. — Ведь и сейчас еще можно сбежать».
Послушайся он этого искушения, все сложилось бы куда лучше для него самого, для мистера Мергелсона и для замка Шонтс. Но на душе Билби была тяжесть, и вдобавок он не успел позавтракать. Денег у него никогда не водилось, а на пустой желудок далеко не сбежишь. Податься ему было некуда. И он спустился в подвал.
Коридор был длинный и холодный, а в конце его — дверь, открывавшаяся в обе стороны. Билби знал: ему в эту дверь, потом налево, мимо кладовой и дальше, до буфетной. Дверь кладовой была распахнута, там сидели за завтраком служанки. Проходя мимо, он состроил гримасу — не с тем, чтобы их обидеть, а так, для потехи: ведь надо же парню что-то делать со своей рожей! Затем он вошел в буфетную и предстал пред очи мистера Мергелсона.
Мистер Мергелсон, как всегда всклокоченный, в одном жилете, вкушал свой утренний чай, перебирая в памяти мрачные воспоминания вчерашнего вечера. Он был тучный, носатый, с толстой нижней губой и густыми бакенбардами; говорил скрипучим голосом, точно какой-нибудь раскормленный попугай. Он вынул из жилетного кармана золотые часы и взглянул на них.
— Велено прийти в семь, а сейчас десять минут восьмого, молодой человек, — проговорил он.
Юный Билби пробормотал что-то невразумительное.
— Подожди здесь, — сказал мистер Мергелсон, — а я, как будет время, объясню тебе твою службу. — И он с нарочитой медлительностью принялся смаковать свой чай.

За столом, кроме мистера Мергелсона, сидели еще три джентльмена, одетые по-домашнему. Они принялись внимательно разглядывать юного Билби, и младший из них, рыжеволосый, нахального вида парень, в жилете и зеленом фартуке, вздумал скривить ему рожу с явным желанием передразнить мрачность новичка.
Ярость Билби, на время подавленная страхом перед мистером Мергелсоном, вскипела с новой силой. Он весь побагровел; глаза наполнились слезами, а в голове опять завертелась мысль о бегстве. Нет, он этого не вытерпит. Он круто повернулся и направился к двери.
— Ты куда?! — закричал мистер Мергелсон.
— Испугался, — заметил второй лакей.
— Стой! — заорал первый лакей и уже на пороге схватил мальчика за плечо.
— Пустите! — вопил, отбиваясь, новичок. — Не пойду я в холуи. Не пойду, и все.
— Молчать! — взревел мистер Мергелсон, потрясая чайной ложкой. — Тащите его сюда, к столу. Что ты сказал про холуев?
Билби разрыдался, но его все-таки привели и поставили в конце стола.
— Что вы такое сказали о холуях, позвольте узнать? — осведомился мистер Мергелсон.
Мальчик сопел и молчал.
— Если я верно вас понял, молодой человек, вы не хотите служить в холуях?
— Не хочу, — отвечал юный Билби.
— Томас, — сказал мистер Мергелсон, — стукни его по башке, да покрепче.
Дальнейшие события развивались с непередаваемой быстротой.
— Ах, так ты кусаться!.. — вскричал Томас.
— Кусаться?!. А ну наподдай ему! Стукни его еще разок! — распоряжался мистер Мергелсон.
— А теперь стойте здесь, молодой человек, и ждите, пока мне будет досуг вами дальше заняться, — сказал мистер Мергелсон и с нарочитой медлительностью принялся допивать чай.
Второй лакей задумчиво потер голень и сказал:
— Если мне еще придется его лупить, так пусть он сперва переобуется в комнатные туфли.
— Отведите мальчишку в его комнату, — сказал мистер Мергелсон, вставая из-за стола. — Приглядите, чтоб он смыл с лица грязь и слезы под рукомойником в конце коридора, и пусть наденет тапочки. А потом покажите ему, как накрывать на стол в комнате дворецкого.

Билби познакомили с его обязанностями, и он сразу решил, что они слишком многочисленны, разнообразны, скучны, и запомнить их невозможно; да он и не старался их толком запомнить, ибо хотел делать все похуже и считал, что для начала лучше всего проявить забывчивость. Билби начал с первой ступеньки служебной лестницы; он должен был прислуживать старшим слугам, и ему закрыт был доступ за обитую зеленым сукном дверь наверх. Он обитал в каморке под лестницей; потолок в ней был скошенный, а освещало ее окно, которое не открывалось и выходило в нижний коридор. Он выслушивал приказы и в душе кипел, но до вечера виду не подавал: страх перед тяжелыми ручищами четверых старших слуг и слишком быстрым возвращением в садовничий домик пересиливал желание доказать свою непригодность к этой работе. И вот он для пробы разбил две тарелки, за что получил подзатыльник от самого мистера Мергелсона. Мистер Мергелсон ударял отрывисто, не слабее, чем Томас, но на другой манер. Рука у Мергелсона была большая и жирная, и он брал стремительностью; у Томаса она была мозолистая и неторопливая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70