Отец Том начал свою проповедь. Голос его звучал глубоко и сочно.
Манера говорить, расставлять акценты и излагать свои мысли в высшей
степени соответствовали содержанию и импонировали даже тем, кто отрицал
истинность его Слова. Отец Том прекрасно изучил наследие великих
негритянских проповедников прошлого, которые тоже были воодушевлены Словом
и знали, как донести его до паствы.
- Благословляю вас, граждане Воскресенья. Пришли ли вы сюда, чтобы
услышать глас Божий или вас привело нечто другое - я благословлю вас. И
пусть ваши добродетели возвышаются, а пороки отступают. Благословляю вас
всех, дети мои, сыновья и дочери Бога нашего!
- Аминь, Отец!
- Истину говорите, Отец!
- Да благословит Господь и вас и нас!
- Небеса преклоняются перед вашей мудростью, Отец!
- Да, братья и сестры! - кричал Зурван. - Небеса смотрят на нас, они
негодуют! Не-го-ду-ют!
- Да, Отец, негодуют.
- Они побуждают вас, дети мой, внимать мне!
- Внимать Вам! Да, внимать Вам! Вы говорите правду, Отец!
С расширившимися от возбуждения сверкающими зрачками, высоко подняв
над головой свой пастуший посох. Отец Том бросал громоподобно:
- Небеса шумят! Они недовольны!
- Шумят, Отец! Мы слышим!
- Но!..
Отец Том остановился и обвел толпу взглядом:
- Но... могут ли они поднимать шум втуне? Могут ли небесные псы лаять
на гнилое дерево? Нападать на ложный след? [в тексте англ. идиома - bark
up the wrong tree (буквально - лаять на гнилое дерево), напасть на ложный
след, обвинять и т.п. не того, кого следует]
- Какое дерево, Отец?
- Я спрашиваю вас, могут ли небеса ошибаться?
- Никогда! - воскликнула какая-то женщина. - Никогда!
- Ты права, сестра моя! - сказал Отец Том. - Никогда! Бог не
совершает ошибок, и Его гончие не теряют добычи! Его гончие... и наши
гончие... это мы.
- Мы, Отец!
- И когда небесные гончие загоняют добычу высоко на дерево... кто это
существо там, наверху?
- Это мы. Отец!
- И они тоже! - воскликнул Зурван, взмахом своего посоха указывая в
сторону на гипотетических неверующих.
- Все!
- Все, Отец!!
Зурван импровизировал и в то же время говорил так, словно много раз
репетировал свою роль, и ученики реагируют, будто загодя знают, что и в
какой момент он скажет. Он воспевал хвалу правительству за то, что оно
сделало для народа и именовал пороки, поразившие мир и принесшие в былом
неисчислимые страдания. Все это, говорил Зурван, осталось в прошлом.
Несомненно, это правительство - лучшее из всех, что когда-либо правили в
этом мире.
- Теперь, дети мои... дети... которые в один прекрасный день станут
взрослыми людьми в вере...
- А как насчет отступников? - прокричал мужчина из толпы.
- Благословляю тебя, брат, и твое твердое сердце и благодатные уста!
Святой Франциск Ассизский, истинный святой, приветствовал всякого осла,
которого встречал по дороге! Он всех их называл одинаково Брат Осел! Можно
и мне так вас называть? Позвольте мне обращаться к вам как к приятелю из
Ассизи?
Зурван остановился, улыбнулся и не сводил взгляда с толпы до тех пор,
пока люди не перестали смеяться. Дождавшись тишины, он прокричал:
- И все-таки, дети мои, даже это правительство далеко от
совершенства! Еще очень многое можно поменять в интересах всего народа. Но
разве за последние пять поколений оно изменило хоть что-нибудь? Разве не
перестало оно даже искать возможности для реформ, прикрываясь
рассуждениями о том, что никакой потребности в нововведениях просто нет?
Разве это не так? Я спрашиваю вас!
- Да, Отец, перестало!
- В таком случае! В таком случае! Дети мои! Небесные псы
действительно лают не зря, они лают на то самое гнилое дерево! А вот про
правительственных псов этого вовсе не скажешь! О, как они лают! День и
ночь со всех сторон несется этот лай! Мы только и слышим о совершенстве
правительства! Настал золотой век, все справедливо в этом мире.
Правительство подавляет любые попытки завести разговор о необходимости
реформ на благо народа! Мы совершенны, убеждают они нас!
- И что же, действительно все безупречно? Неужели правительство
идеально, как сам Бог?
- Нет, нет. Отец!
Зурван сошел с трибуны. Его сторонники с криками, продолжая
оживленную беседу, окружили его. Люди стонали, плакали, кричали. Отец Том
переместился на другое место, пройдя ровно сто шестьдесят футов. Другие
ораторы тоже занимали новые позиции. Зурван взошел на только что
освободившееся место на другой трибуне. Таким образом, закон был полностью
соблюден, и место собрания сместилось в пределах, предусмотренных законом
времени и расстояния.
- Правительство разрешает исповедовать религию! И в то же время...
оно не позволяет верующим занимать государственные должности! Это правда?
- Это правда! - подхватила толпа.
- Кто сказал, что только те, кто верит в реальность, в факты, в
истину, достойны занимать государственные посты? _П_Р_А_В_Д_А_ - вот что
определяет государственное учреждение?
- Так говорит правительство, Отец!
- А кто определяет, что такое факт, реальность, правда?
- Это правительство, Отец!
- Кто считает религию тождественной сверхъестественному?
- Правительство, Отец!
- Кто утверждает, что нет оснований для перемен и совершенствования?
- Правительство, Отец!
- Разве мы не отвергаем это? Разве мы не знаем, что существует
огромная, кричащая потребность в совершенствовании?
- Да, Отец!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111