Ее
удивительные темно-синие глаза напоминали ему глаза сиамских кошек,
которые жили у его сестры.
Самцы носили бусы и кулоны, сделанные из камня, а также браслеты на
руках и ногах с крошечными изображениями или геометрическими фигурками, а
у нескольких были к тому же плюмажи из перьев на манер тех, что носили в
вестернах индейские вожди. Лишь некоторые были вооружены, и то скорее
церемониально, нежели утилитарно, судя по декоративности и легкости
оружия.
Самка склонилась над ним и что-то произнесла. Он и не надеялся понять
ее. Язык казался незнакомым, поскольку не принадлежал ни к одной известной
языковой семье. В нем не было ничего от германского, славянского,
семитского, китайского или банту. Если он и напоминал ему что-нибудь, так
это мягкость звучания полинезийского диалекта, но без глотательных пауз.
Позже, когда его уши немного привыкли, он различил паузы, но в отличие от
полинезийского они ничего не значили.
Ее зубы были зубами хищника, но дыхание приятным. Язык казался таким
же шершавым как у кошки. Несмотря на удивительно чуждую внешность, он
посчитал ее достаточно привлекательной. Правда, он тут же решил, что
сиамские кошки всегда были странными и удивительными созданиями.
Он приподнялся на локти и попробовал сесть. На его боку был
испачканный кровью нож. Самка отшатнулась, и самцы за ее спиной, тесня
друг друга, отодвинулись прочь. В их шепоте слышался ужас.
Мгновение, и он сел, руки схватились за край кровати. Собственно, он
лежал не на кровати, а на куче шкур внутри небольшой ниши в стене. Окон не
было, свет проникал через две открытые двери в дальней стене и от
нескольких факелов, горящих в подставках вдоль стен. Снаружи двери стояла
толпа самцов, самок и детенышей. Детеныши - котята - были очень миленькими
с большими черненькими ушками, круглыми мордочками и большими глазами.
Хвосты были такими же черными, как и у взрослых.
Он встал на ноги, на секунду в глазах потемнело, но потом в голове
прояснилось. В тот же миг появился новый проход, и через Него прошла еще
одна самка. Она несла большую глиняную чашу, украшенную по бокам
геометрическим орнаментом, с супом из мяса и овощей. Аромат был
удивительно аппетитным, хотя и необычным. Он принял чашу и деревянный
прибор, составлявший деревянную ложку с одной стороны и двузубую вилку - с
другой. Суп был сытным и вкусным, а кусочки мяса напоминали оленину. На
миг перед ним предстал енотолицый, но потом он решил, что слишком голоден,
чтобы думать об этом. Несмотря на невыразимую тишину и пристальные взоры
собравшихся, он съел весь суп. Самка унесла супницу, и все столпились
вокруг, будто боясь упустить его следующее движение.
Он пошел к ближайшей двери, перед ним образовался проход. Солнце
только осветило холмы на востоке. Он был без сознания слишком долго,
особенно если принять во внимание состояние, в котором он оказался после
увиденного сражения и необычайного окружения.
Теперь можно было задуматься... Где же он очутился? Где же, черт
побери?..
Холмы и деревья, которые он видел вдалеке, на первый взгляд
принадлежали окрестностям Сиракуз. Но больше ничего знакомого.
Большой зал сгорел не полностью, да и все остальные здания, от
которых, он думал, остались одни головешки, тоже лишь полуобгорели. Земля
вокруг них была еще мокрой от дождя, который погасил пламя.
Снаружи деревянного зала обстановка огороженной деревни напоминала
своими длинными домами онондагское поселение семнадцатого века. Веревочные
лестницы и трупы исчезли. Рядом с залом стояло несколько деревянных клеток
с дюжиной пленных енотолюдей.
Ворота частокола были открыты, и через них виднелись поля кукурузы и
прочих злаков. На них работали самки, в то время как их детеныши бегали
вокруг, а более старшие помогали матерям. Вооруженные самцы охраняли поля,
некоторые стояли на наблюдательных вышках или рядом с частоколом. Солнце и
небо были теми же самыми, что и прежде.
Кошколюди, видно, ждали, как он теперь поступит. Он надеялся, что не
превратит их страх и благоговение в ненависть. Он был совершенно сбит с
толку и мог бы сойти с ума, если бы по своей природе не "съел собаку" на
прагматизме.
Был путь узнать язык.
Он заметил самку, которую увидел первой, ту, которая напоминала ему о
сиамской кошке его сестры. Он указал на себя пальцем и произнес:
- Улисс Поющий Медведь.
Она взглянула на него. Остальные забормотали и непонятно
заволновались.
- Улисс Поющий Медведь, - повторил он.
Она улыбнулась или, во всяком случае, широко открыла рот. Опасная
улыбка. Такие зубки могли вырвать у него большой кусок мяса. Не то чтобы
они были такими большими по сравнению с домашними кошками - такого же
размера. Собственно, они были даже маленькими и клыки были чуть длиннее
остальных зубов. Но зато уж остры - это точно.
Она что-то сказала и он повторил свое имя. Стало очевидно, что она
тоже пыталась повторить его слова, хотя и не понимала, что он назвал свое
имя.
Через некоторое время она выдавила:
- Вуриза асиингагна вапира. - Так примерно звучало это на английском.
Он содрогнулся. Что ж, придется приспосабливаться. Он должен узнать
их язык.
- Вуриза, - сказал Улисс и улыбнулся.
Большинство из них выглядело озадаченными и чуть позже он понял,
почему. В конце концов каждый думает, что его бог будет разговаривать на
языке своих обожателей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12