Тем более, что этому не осталось ни одного живого свидетеля. Но, тем не менее, они здорово рисковали, так как если другие деревни бандили возмутятся и восстанут, когда узнают об этой резне, правительство будет вынуждено принять меры и скорее всего расстреляет своих мерзавцев, чтобы успокоить бандили.
Возможной целью этой перегруппировки могли быть и уцелевшие в бойне жители, укрывшиеся в лесу на другом краю деревни, которых кенийцы решили полностью уничтожить.
Люди из вновь прибывшего отряда, в свою очередь, повернули назад, причем с такой поспешностью, что я понял, что они пытаются удалиться от армейских частей на возможно большее расстояние. По всей очевидности, они совершенно не ожидали наткнуться здесь на солдат. Думаю, они тоже пришли, чтобы напасть на меня. Из-за мести, золота или секрета бессмертия. Или из-за всех трех причин.
Их появление здесь именно в тот момент, когда армия напала на меня, было одним из тех бесчисленных совпадений, в которые не верило большинство читателей романов моего «биографа», считая их совершенно не правдоподобными. Эти люди просто не знают, что некоторые люди наделены не только «животным магнетизмом», но и тем, что я называю для себя «моментом человеческого магнетизма». Говоря другими словами, эти люди (и я в том числе) притягивают к себе, сосредотачивают какие-то невероятные события, возможность появления которых, рассчитанная с помощью математики, исчезающе мала. Из них истекает что-то, какая-то особая субстанция, вроде «магнитного» поля, притягивающая к себе сразу по несколько событий. Это поле вызывает искривление в неуловимой структуре обстоятельств или пространственных построений, нарушая их последовательность.
Какими бы ни были обстоятельства, обусловившие появление нового отряда в окрестностях деревни, он, тем не менее, решил отступить. Но у меня было чем воздействовать на их перемещения. Я поднял гаубицу за лафет и развернул ее, машинально прикидывая дистанцию и угол траектории (привычка, которой я обязан своими упражнениями в стрельбе из лука). Потом я прильнул к прицелу, поставил угол возвышения и дернул за шнур. Гаубица выплюнула снаряд с коротким сухим звуком.
Одновременно какой-то частью моего сознания я смутно ощутил новую волну сексуального возбуждения. Когда снаряд унесся к цели, я перезарядил орудие. В этот раз оргазм по своей интенсивности значительно уступал тому, что я испытал, когда вонзил мой нож в живот Забу.
Начиная с этого момента, я весь превратился в движение, полностью поглощенный «кровавой работой», если прибегнуть к поэтическим словам Уолта Уитмена, какими он обозначил войну.
Мой первый снаряд взорвался метрах в трех перед танком. Машина остановилась, попятилась немного назад, а затем вновь двинулась вперед, взяв левее. Второй снаряд упал справа от него, заставив еще более отклониться влево, в направлении деревни. Третий разорвался прямо посреди отряда, бросившегося на землю при первом выстреле орудия. Восемь трупов остались лежать на земле. Трое уцелевших вскочили на ноги и бросились наутек.
В этот момент, как я и предвидел, четверо солдат, отправившихся по следам гаубицы, появились на вершине первого холма. Два выстрела из карабина, лежавшего наготове у меня под рукой, и два тела покатились по склону: их силуэты, высветившиеся на фоне полыхающей деревни, были слишком легкими мишенями, чтобы я мог промахнуться. Двое оставшихся прыгнули на противоположный склон и, спрятавшись за гребнем, стали обстреливать меня оттуда. Пули впивались в землю у моих ног, поднимая облачка легкой пыли. Другие звонко шлепались о ствол и стальной щит гаубицы. На эти я вообще не обращал внимания. Одним выстрелом из орудия я снес верхушку холма, служившую им укрытием. Были ли они убиты этим выстрелом или просто деморализованы, я не знаю, но после этого они перестали стрелять. Может быть, они решили обогнуть холм у подножия и напасть с тыла.
Между тем армейский отряд кенийцев обнаружил танк и людей, спрятавшихся за деревьями. Солдаты открыли огонь. Танк ответил, стреляя из орудия и своих трех пулеметов.
Мои следующие три снаряда поразили линию обороны кенийцев слева, справа и в центре, выведя из строя большое количество солдат. Оставшиеся в панике побежали кто куда: одни – в сторону леса, другие – по направлению к моему холму. Танк развернулся и устремился на север, перерезав дорогу солдатам, отступающим к лесу. Пехотинцы, прибывшие вместе с танком, преградили путь бегущим в моем направлении.
Я снова развернул орудие и дважды выстрелил вправо, по внутреннему склону первого холма, показывая тем самым кенийцам, что им не стоит совать туда свой нос.
Становилось жарковато. Я крутился вокруг орудия, как сумасшедший, тяжело дыша и обливаясь потом. Я чувствовал, что начинаю уставать, так как практически сегодня не ел ничего в течение вот уже двадцати часов. Я хватал снаряды, навинчивал на них боеголовки, вставлял в казенную часть, закрывал замок, таская за прицепную часть передка, разворачивал орудие то вправо, то влево, крутил рычаги прицела, увеличивая или уменьшая угол траектории снаряда, и, наконец, резко держал за запальный шнур. Гаубица делала выстрел, и я начинал все сначала. Но последовательность моих действий могла, конечно, меняться. Между выстрелами я продолжал следить за приближением двух солдат, которые как раз в это время перебегали открытое пространство, разделяющее оба холма. Судя по их намерениям, они хотели зажать меня в тиски. Мне пришлось заняться ими прежде, чем кончились снаряды в зарядном ящике.
Один из солдат на короткое время вынырнул из тени, и Луна ярко осветила его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15