В таком состоянии, когда
движение молекул практически останавливается, его можно было бы без
каких-либо последствий поместить хоть в самый центр солнца - даже там он
нисколько бы не расплавился.
"Прекрасно, - подумал Дункан. Сейчас дежурный увидел индикатор,
сигнализирующий о том, что я окаменел. Он пробежит глазами по всем
двенадцати экранам и убедится, что никто из его подопечных не спрятался в
спальне или еще где-нибудь. Он, конечно же, захочет удостовериться, что я
не укрылся в данной, и включит масс-детектор. Надеюсь, он не станет
всматриваться в окна цилиндров Вторника, чтобы определить, всели на месте.
А ведь он вполне может проделать это". Дункан рассчитывал, что
бдительность дежурного к концу смены притупилась, и он устал от
утомительного и одноообразного напряжения.
Дункан начал отсчитывать минуты. Когда закончилась пятая, он уже не
сомневался, что уловка его сработала. В течение следующих пятнадцати минут
он будет волен поступать по своему усмотрению. Город полностью окаменел, в
каком-то смысле увял так же быстро, как растение, которое библейский Бог
вырастил для пророка Ионы. Дежурный и охранники в эту минуту сами залезали
в свои цилиндры, до того, как обитатели Среды выйдут из стоунеров, и новый
персонал больницы приступит к выполнению своих обязанностей, оставалось не
менее двенадцати минут.
У него было в запасе еще и некоторое дополнительное время. Сигнальные
лампочки, соответствующие тому цилиндру, в втором сидел сейчас Дункан,
гореть не будут, и у дежурного из Среды не возникнет необходимости
проверять эту комнату.
Однако Дункану надо было покинуть больницу еще до того, как проснутся
жители наступающего дня. Лучше всего выбраться на волю раньше, чем люди
появятся на улицах.
Дункан встал и толкнул дверь цилиндра. Она отворилась, и Дункан вышел
из стоунера, испытывая странное, непривычное чувство - сейчас за ним никто
не следил. Он был свободен от всевидящих глаз. Необычная свобода немного
беспокоила: он отвык от нее. Теперь он был действительно один.
"Да возьми же себя в руки, слабак, - ругал он себя. - Ты получил то,
что хотел, а паникуешь. Вот так обработали. Приучили чувствовать себя в
безопасности только под наблюдением правительственных соглядатаев, когда
уж точно нет никакой возможности сделать зло ни другим, ни себе".
Однако неподходящее время раздумывать об иррациональных мотивах. Он
затеял трудную и тяжелую работу, которую необходимо проделать, чтобы
выбраться из этой комнаты, если, конечно, это вообще возможно.
Стенки цилиндров были бумажно-тонкими. Собственно, стоунеры
действительно изготавливали из бумаги, которую предварительно подвергали
стоунирующей обработке. В результате движение молекул значительно
замедлялось, и материал приобретал чрезвычайную прочность, становясь при
этом очень тяжелым. Дункан отсоединил кабель, по которому подводилась
энергия, от стены позади стоунера Среды и потащил его к большому круглому
окну. Затем, ухватившись за верхний край цилиндра, он наклонил его на
себя, совсем немного. Если бы эта штуковина вдруг отвалилась, кто знает,
успел бы он отскочить или оказался бы погребенным под его массой. К тому
же, если стоунер упадет на пол, поставить его уже не удастся - это уж
точно.
Затем Дункан начал перекатывать наклоненный цилиндр сначала на
несколько дюймов вправо, потом влево - после каждого маневра стоунер
продвигался к цели на один дюйм. Между тем хронометр на стене неумолимо
отсчитывал бегущие секунды. Крупный пот заливал глаза, Дункан хрипел и
стонал, все время поглядывая на возрастающие цифры. "Время, время, - думал
он. - Величайшая неизбежность, непобедимая и вечная. Самое безразличное из
всех явлений и понятий. Возможно, Время - именно так, с большой буквы - и
есть истинный Бог. Если это действительно так, вот чему следует
поклоняться, вот что следует боготворить. И пусть оно остается в вечном
равнодушии к тому, как к нему относятся".
Соленый пот разъедал глаза. Наконец, задыхаясь, Дункан поставил
стоунер на основание и отошел в угол комнаты, примериваясь, куда ударит
верхняя часть цилиндра, если удастся его опрокинуть. Дункан выругался,
мысленно прочертив взглядом в воздухе дугу, которую опишет верхняя часть
цилиндра при падении. Нет, окно не пострадает. Досадуя на самого себя -
зачем было ругаться и нервничать, сбивая с таким трудом восстановленное
дыхание, - Дункан подошел к стоунеру, встал позади него и принялся толкать
его, пока тот не наклонился в направлении стены. Затем он обошел вокруг
стоунера, подставил под него плечо и, обхватив обеими руками, попытался
перекатывать его. Мышцы стонали от напряжения, словно призывая его
ослабить усилия, сжалиться над ними. Дункан, тяжело дыша, все-таки сумел
продвинуть цилиндр на несколько дюймов вперед.
Еще одна подобная операция, на сей раз к южной стене, - и цилиндр
занял нужное положение. Дункан улыбнулся.
Оставалось десять минут до того, как город наполнится жизнью.
В действительности на Манхэттене в это время спали не все его
обитатели. Полицейским, отдельным служащим муниципалитета, пожарным и
водителям скорой помощи и некоторым другим разрешалось выходить из
цилиндров раньше, чем всем остальным. Таких, однако, было немного, и никто
из них не знал, что какой-то объявленный вне закона нарушитель дня сбежал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117