Теперь громоздит стул на эту пирамиду, а вот и сама встает
на стул... Нога Сник на краю нижнего стола... слабо отражает свет... голая
нога, похожая на белую мышь.
На лице выступила испарина. Дункан смахнул едкие капли из уголков
глаз. Когда Сник отключила электричество, кондиционер тоже уснул, но если
бы наступил ледяной холод, Дункана все равно бросило бы в жар. Он прикусил
губу... нет... она не соскользнет... она не сделает шума, чтобы они
выстрелили на звук. Слух Дункана ловил возможный шорох шагов. Пол покрыт
кафельной плиткой, на ногах у них мокасины. Лишь инстинкт мог помочь ему.
Но если эти "куколки" в таком же напряжении, как он, Дункан услышит их
тяжелое дыхание.
У Сник было минимальное пространство для маневра. Она повернулась к
стене - бедра на уровне крышки верхнего стола, ступни на краю нижнего.
Сник подняла ногу, согнула ее и очень медленно перешагнула. Стол качался
под ней. Она оказалась на коленях... встала... удержала равновесие... нож
сверкал не так ярко, как ноги.
Возможно, она собиралась прыгнуть на одного из этих типов, чтобы
пробиться к выходу, но "пусковая платформа" оказалась слишком
неустойчивой...
Дункан едва слышал, не разбирая слов, как мужчины переговариваются.
Казалось, говорящий где-то далеко. Дункан оставил идею сдвинуть стол в
сторону и проползти в прихожую. Слишком велика вероятность, что его тотчас
высветят.
"Куколки", наверно, доведены до отчаяния. У них приказ уничтожить
Сник, но ни слова о том, как поступать с ним. Им известно лишь, что Дункан
и Сник - для них Бивольф и Чэндлер - действительно вооружены. Каребара
останется в стоунере, а когда его тело обнаружат жители Среды или,
возможно. Вторника, он окажется в затруднительной ситуации. Его арестуют,
какую бы историю он не поведал и какой бы пост не занимал в полиции
Вторника. Одна струя ТИ заставит его расколоться.
Быстро приближалась полночь. "Куколки", которым давно следовало быть
в стоунерах, наверняка паникуют. Если их обнаружат нестоунированными
жители Среды, они окажутся в столь же незавидном положении, как и
Каребара.
В ближайшие секунды они либо должны как-то договориться со своими
жертвами, либо атаковать.
Дункан отполз к другой стороне дверного проема, отодвинул стол и
протянул руку в образовавшуюся щель. В руке был зажат баллон с ТИ. Дункан
ожидал, что они услышат легкое шипение, когда он выпустит облако, но
надеялся, что они не определят источник звука. Когда они бросятся на шум,
тут-то и окунутся в туман с головой. Наглотавшись, они тут же оцепенеют,
сбавят обороты, хотя он не был уверен, что они вдохнут достаточно для
полной потери сознания. Если же он просчитается, если они окажутся не
рядом и станут тотчас же нападать, туман рассеется без последствий.
Выпустив не менее половины баллончика, он отдернул руку и придвинул
стол в прежнее положение. И тут же услышал мягкое шипение. Дункан
выругался. Они проделывали то же самое, что и он!
Стол сдвинулся назад, когда мужчина перевалился через него. Дункан
завопил: "Задержи дыхание, Тея!" - хотя он осознавал, что уже поздно, и,
вдохнув, сам начал терять сознание.
Уже в тускнеющем сознании он увидел другую темную плывущую фигуру,
кричащую надлежащим мужчиной, перегнувшимся, как скатерть, на краю
ограждения. Он различил также прыжок Сник, тускло мерцающий нож, услышал,
как верхний стол упал на пол, а затем...

25
Он проснулся тяжело, встревоженный и напряженный, хотя прошло еще
несколько секунд, пока он мог ощутить свое физическое состояние. Он лежал
на мягкой постели. Огромный экран на потолке показывал кадры из кинофильма
"Пер Гюнт". Дункан не помнил, когда он видел этот фильм или кем он в ту
пору был. Гюнт мчался сквозь туманную ночь на олене мимо опаленных лесным
пожаром стволов елей. За ним неумолимо тянулись клубки нитей... мысли
сделались физически ощутимыми и оживленными. Затем он наткнулся на
зловещего старика - Пуговичника, который тащил ящик с инструментом и
огромную ложку для литья. Пуговичник сказал, что он разыскивает Пера и
собирается расплавить его в этой ложке. Гюнт предстал треснутой пуговицей,
в литье не было ушка для петель. Гюнт убеждал Пуговичника, что он неплохой
парень и у него доброе сердце. Хотя Пер Гюнт воплощался во многих образах
- некоторые весьма привлекательные, - настоящий Гюнт оставался их основой,
сердцевиной и его нужно было уберечь от переплавки.
Пуговичник: Но милый Пер, зачем же по-пустому
Так волноваться? Никогда ты не был
Самим собой; так что же за беда
Коль "Я" твое и вовсе распадется?
Пер Гюнт: Я не был?.. Нет, ведь это же нелепо!
Когда-нибудь был не собой Пер Гюнт?!
Нет, пуговичник, наобум ты судишь.
Хоть наизнанку выверни меня,
Ты ничего другого, кроме Пера
И только Пера, не найдешь.
[пер. А. и П.Ганзен]
А действительно, что за беда? Дункан задумался. И он забыл эту сцену,
и лишь боль и замешательство ощущал он, не ведая даже, где очутился.
Дункан приподнялся, постанывая от тупой головной боли, и сел на краю
кровати. Он оказался в продолговатой комнате с единственным бесконечным -
от стены до стены - окном, выходившим на запад. Яркий дневной свет
вливался через него, хотя солнце было закрыто облаками. Красивая мебель
блестела, свидетельствуя, что он в квартире высокопоставленного лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117