Обходя поваленные деревья через густой кустарник, росший по обеим сторонам тропы, он вдруг с изумлением увидел человеческую ногу, торчавшую из-под кроны вырванного с корнем дерева.
Листва, под которой лежал человек, колыхнулась, и Орандо, остановившись, поднял копье, готовый отразить нападение. Судя по оттенку кожи, придавленный ветвями человек был белым, а Орандо, сын вождя Лобонго, не встречал пока друзей среди белых. Вновь дрогнула листва, и оттуда высунулась головка маленькой обезьянки.
Как только ее настороженные глаза заметили чернокожего, она взвизгнула от ужаса, юркнула назад в листву поверженного дерева, через мгновение выскочила с другой стороны и метнулась на ветви гиганта джунглей, выдержавшего натиск недавней бури.
Забравшись повыше, где ощутила себя в безопасности, обезьянка уселась на качающейся ветке и принялась изливать свое возмущение на Орандо.
Но охотник даже не взглянул в ее сторону. Нынче он на обезьян не охотился, поэтому, не отвлекаясь, задумался о вероятных причинах разыгравшейся трагедии.
Охваченный любопытством, Орандо осторожно приблизился и заглянул под густую массу листьев и ветвей, скрывающих тело человека.
Чернокожий увидел обнаженного белого гиганта в набедренной повязке из леопардовой шкуры, придавленного тяжелой веткой. С обращенного к Орандо лица на него внимательно смотрели серые глаза. Человек был жив.
На своем веку Орандо перевидел немало белых. Все они были одеты по-чудному, а оружие их извергало дым, огонь и металл. Этот же носил ту же одежду, что и любой здешний воин, а оружия, которого Орандо так боялся, не было и в помине.
И все же чужак был белым, а значит врагом. Если, не дай бог, он сумеет выбраться, то будет представлять большую опасность для деревни Тамбай. Поэтому для воина, тем более сына вождя, оставался лишь один выход.
Орандо вложил стрелу в лук. Убить этого человека все равно что убить обезьяну.
– Подойди с другой стороны, – произнес незнакомец. – Оттуда тебе будет легче попасть мне в сердце.
Орандо опустил лук, вытаращив глаза от изумления, вызванного не столько услышанными словами, сколько тем, что с ним говорят на его родном языке.
Кто этот человек? Неужто он не боится смерти? Другие молили бы о пощаде, а этот, как видно, сам ищет смерти.
– Тебя сильно покалечило? – спросил Орандо.
– Вряд ли. Боли я не чувствую.
– Тогда почему ты хочешь умереть?
– С чего ты взял?
– Ты же сам велел мне обойти дерево и выстрелить в сердце. К чему такие слова, если ты не хочешь умереть?
– Я вижу, что ты собрался прикончить меня, поэтому и попросил, чтобы ты убил меня первой же стрелой. Не хочу мучиться.
– Значит, смерти ты не боишься?
– Не понимаю, о чем ты.
– Ты не знаешь, что такое страх?
– Слово мне знакомо, но со смертью не поспоришь. Умереть суждено всем. Вот если бы ты сказал, что я буду жить вечно, тогда я ужаснулся бы.
– Откуда ты знаешь язык утенго? Человек пожал плечами.
– Знаю и все.
– Кто ты? – спросил Орандо, испытывая благоговейный страх.
– Понятия не имею, – ответил незнакомец.
– Откуда ты пришел? Человек снова пожал плечами.
– Это мне не известно.
– Что ты намерен делать, если я вызволю тебя?
– И не убьешь? – спросил белый.
– Нет, не убью. Человек задумался.
– Что буду делать? Сперва пойду на охоту, потому что голоден, а потом найду местечко, где можно было бы хорошенько выспаться.
– А ты меня не убьешь?
– Зачем? Если ты меня не тронешь, то и я тоже.
Чернокожий воин продрался сквозь ветви поваленного дерева и обнаружил, что незнакомца придавил к земле массивный сук, выбраться из-под которого тот не мог, несмотря на великолепную мускулатуру.
Для Орандо же не составляло особого труда приподнять сук на несколько дюймов, достаточных для того, чтобы человек мог выбраться, и мгновение спустя Орандо и белый стояли лицом к лицу подле поваленного дерева, между тем как в листве над их головами верещала и кривлялась маленькая обезьянка.
Орандо вдруг засомневался в правильности своего опрометчивого поступка. Он не мог вразумительно объяснить причины такого гуманного отношения к незнакомцу, однако что-то подсказывало ему, что он поступил разумно. И все же на всякий случай он держал копье наготове, не спуская с белого великана настороженных глаз.
Из-под корней поверженного дерева человек извлек свое оружие – лук и копье, повесил на плечо колчан со стрелами, на другое – свитую в кольцо веревку. У бедра висели ножны с кинжалом.
Оказавшись вновь во всеоружии, он обернулся к Орандо.
– Что ж, пойдем поохотимся, – предложил чернокожий.
– Куда?
– Есть тут одно место, где по утрам пасутся кабаны, – сообщил Орандо.
Разговаривая, Орандо оценивающе разглядывал незнакомца. Он отметил правильные черты лица, прекрасное телосложение, мышцы, буграми перекатывающиеся под гладкой кожей, приобретшей под лучами солнца бронзовый оттенок. Весь облик человека говорил об огромной силе, ловкости и быстроте реакции.
Густая темная шевелюра обрамляла лицо, отличавшееся грубоватой мужской красотой. Ясные серые глаза бесстрашно взирали на мир. Через левый висок тянулась глубокая царапина – след яростной бури. Оттуда сочилась кровь, застывая на щеке. Незнакомец напряженно хмурил брови, в его глазах застыло выражение недоумения.
Орандо показалось, что белый гигант мучительно пытается вспомнить что-то, но что именно, он не говорил.
Чернокожий воин двинулся по тропе, ведущей в Киббу. Новый знакомый последовал за ним, ступая так бесшумно, что Орандо то и дело оглядывался, проверяя, не исчез ли он. Над ними неотступно следовала верещавшая обезьянка, перепрыгивавшая с ветки на ветку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10