С какой радостью он поделился бы своими наблюдениями, будь рядом кто-то, кто выслушал бы его. Ему хотелось узнать все относительно этой новой местности, и он подумал, что на свете есть только один человек, который мог бы дать ему исчерпывающие ответы на все возникающие вопросы.
Интересно, что подумала девушка, когда он не последовал за ней в деревню и не захотел сразиться с Флятфутом и Кортом. И при этой мысли непонятно почему покраснел.
Что подумала девушка! Догадалась ли она об истинной причине его отказа? Хотя, какая разница, даже если она и догадалась? Что значило ее мнение для такого высокообразованного джентльмена, каким был Уолдо Эмерсон Смит-Джонс? Однако он вновь и вновь возвращался к этим неприятным размышлениям и это раздражало его.
Думая о девушке, он представил себе ее прелестное со здоровым румянцем личико, ее оливковую кожу, красивый прямой нос и тонкие ноздри, удивительные глаза, мягкие и в то же время светящиеся смелостью и умом. Уолдо недоумевал, почему вспоминает все это сейчас, ведь в течение нескольких недель, которые они провели вместе, он ничего подобного не замечал.
Но отчетливей всего он помнил ее мягкую плавную речь, ее находчивые ответы, ее живые интересные наблюдения тех незначительных событий, которые случались в их повседневной жизни, ее доброе отношение к нему, совершенно незнакомому человеку и — он снова покраснел — ее искреннюю, хотя и непонятную, веру в его неустрашимость.
Уолдо потребовалось немало времени, чтобы признаться себе, что он скучает по девушке; прошло вероятно несколько недель, пока он откровенно не признался себе в этом. Тогда же он решил вернуться в деревню и найти Надару. Он уже было пошел назад, но, вспомнив про Флятфута и Корта, внезапно остановился, испытывая при этом чувство унижения.
Кровь бросилась ему в лицо, он почувствовал, как оно горит. И тогда Уолдо сделал то, чего никогда прежде не делал: он заглянул себе в душу и, увидев себя таким, какой он есть, выругался.
— Уолдо Эмерсон Смит-Джонс, — громко произнес он, — ты жалкий трус! Хуже того, ты невообразимый хам. Эта девушка была добра к тебе. Она проявила к тебе нежную заботу. А чем ты ответил на ее доброту? Тем, что смотрел на нее сверху вниз с высокомерным снисхождением и жалостью. Ты, ничтожный слабак, неблагодарный человек, жалел эту прекрасную, умную, великодушную девушку. Ты, со своим скудным запасом никчемных знаний, считал ее невежественной, ты… ты… — Он не находил слов.
Прозрение Уолдо было окончательным и мучительным. Этот самоанализ не оставил ни одного потаенного уголка в его душе. Оглядываясь назад, на двадцать один год своей небогатой событиями жизни, он не мог припомнить ничего, кроме одного поступка, которым можно было бы гордиться и, как ни странно, этот поступок не имел ни малейшего отношения к интеллекту, происхождению, воспитанию, знаниям и культуре.
Это был грубый физический акт, отвратительный, дикий поступок, но тем не менее внезапное проявление героизма, когда он вернулся к уступу, чтобы сразиться со страшным волосатым человеком, угрожавшим Надаре.
Даже сейчас Уолдо не мог понять, как он отважился на такой безрассудный поступок и, однако, в душе его поднималась гордость, когда он думал об этом. Этот поступок вселил в его сердце новую надежду и новую цель — цель, которая раньше времени свела бы его мать в могилу, узнай она о ней.
И Уолдо Эмерсон решил, не теряя времени, выработать новый режим жизни, который подготовил бы его к осуществлению этой прекрасной цели. Да, теперь он думал о ней, как о прекрасной, хотя не так давно ее неприкрытая жестокость вызвала бы у него чувство отвращения.
Высоко в холмах, у верховья небольшой реки, Уолдо нашел скалистую пещеру и выбрал ее в качестве своего нового жилья. Он тщательно вычистил ее и набросал на пол листьев и травы.
У входа он положил дюжину больших валунов таким образом, чтобы три из них можно было бы сдвинуть как изнутри, так и снаружи и таким образом образовывался вход и выход, который можно было надежно закрыть от незванных гостей.
С вершины высокого выступа, в полумиле от его пещеры, Уолдо мог видеть океан, До него было миль восемь-десять. Уолдо не переставал думать с том, что когда-нибудь появится корабль и вернет его к цивилизации, однако он не хотел, чтобы корабль приходил до того, как осуществятся его, Уолдо, планы. Он не мог навсегда покинуть этот берег, не повидав Надару и не вернув ее доверия, которое было несомненно подорвано его недавним бегством.
Одной из составных частей своего нового режима Уолдо считал физическую тренировку, и поэтому решил по меньшей мере раз в неделю совершать прогулки к океану. Путь был трудным и опасным и на первых порах Уолдо не удавалось пройти один конец от рассвета до наступления темноты.
Таким образом он был вынужден проводить ночь в лесу, что тоже соответствовало задаче, которую он поставил перед собой и что постепенно избавляло его от мучительных приступов малодушия.
Со временем он уже мог отшагать весь путь до океана и обратно за один день. Он больше не кашлял и не оглядывался в страхе по сторонам, когда шел через лес или по открытой местности своих диких владений.
Глаза его стали ясными и обрели прежний цвет, он ходил, высоко подняв голову я расправив плечи, а от бесконечных подъемов в гору грудная клетка стала такой широкой, что это даже пугало его, хотя в душе он радовался этому. Теперь Уолдо совсем не походил на то жалкое существо, которое океан вышвырнул на этот дальний песчаный берег.
В те дни, когда Уолдо не шел к океану, он бродил по холмам неподалеку от своей пещеры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58