Тарзану не нужно было видеть пойманную обезьяну, чтобы удостовериться в том, что это Тог. Да, это был Тог: это именно он находился в клетке. Тарзан усмехнулся при мысли о том, что сделают чернокожие с пленником. Без сомнения, они сразу же убьют его. Тарзан снова рассмеялся. Теперь Тика будет принадлежать одному ему; некому будет оспаривать ее.
Тем временем чернокожие очистили клетку от листьев, привязали к прутьям решетки веревки и потащили клетку в деревню. Тог с бешеным ревом яростно тряс решетку клетки.
Тарзан остался на дереве, пока его соперник не исчез окончательно из виду. Затем он повернулся в противоположную сторону и бросился на поиски своих соплеменников, а главное – Тики.
По дороге он набрел на Шиту, которая отдыхала на лужайке в кругу своей семьи. Огромный зверь лежал, вытянувшись на земле, в то время, когда его самка, положив лапу на свирепое лицо своего владыки, лизала ему мягкую пушистую шею.
Тарзан торопился. Он быстро мчался по лесу и в скором времени очутился среди своих соплеменников. Он увидел их прежде, чем они увидали его. Ни один зверь в джунглях не сумел бы так бесшумно подкрасться, как сделал это Тарзан. Он увидел Камму и ее самца, которые сидели рядом на лугу, плотно прижавшись своими волосатыми телами друг к другу. Он увидел также и Тику, которая бродила в одиночестве. Недолго будет она гулять одна, подумал Тарзан и, спрыгнув с дерева, очутился среди обезьян.
Его встретил недовольный хор сердитых голосов. Тарзан испугал их. При внезапном появлении Тарзана они каждый раз испытывали нечто большее, чем простую нервную встряску… Исполинские обезьяны долго стояли встревоженные с ощетинившейся шерстью даже после того, как они узнали Тарзана.
Тарзан заметил это. И прежде ему часто приходилось наблюдать странное действие, производимое его неожиданным появлением среди обезьян. Обезьяны нервно вздрагивали и долгое время не могли успокоиться, пока многократным обнюхиванием не убеждались, что вновь пришедший действительно Тарзан.
Тарзан направился к Тике; но обезьяна попятилась, как только он стал подходить к ней.
– Тика! – сказал он. – Я – Тарзан. Ты принадлежишь Тарзану. Я пришел за тобой.
Обезьяна подошла ближе, с опаской приглядываясь к нему. Наконец, чтобы уничтожить последние сомнения, она потянула в себя несколько раз воздух.
– Где Тог? – спросила она.
– Гомангани поймали его, – ответил Тарзан. – Они убьют его.
В глазах самки Тарзан прочел испуг и сожаление. Но она подошла к Тарзану вплотную и прижалась к нему, а лорд Грейсток обнял ее.
Ему вдруг бросилось в глаза поразительное несоответствие между его мягкой, коричневой кожей и темной волосатой шерстью, покрывавшей тело самки. Он вспомнил, как Шита-самка положила лапу на голову Шиты-самца. Он думал о маленькой мартышке Ману, прижимавшей к себе свою самку с силой, ясно говорившей о том, что они безраздельно принадлежат друг другу. Даже грациозная птичка, несмотря на более яркое оперение, имела несомненное сходство со своей подругой жизни, а лев и львица были бы похожи друг на друга, как две капли воды, если б не косматая грива Нумы. Конечно, самцы и самки отличались друг от друга во многом, но не настолько, как Тарзан и Тика.
Тарзан недоумевал. В чем-то тут кроется ошибка. Он снял свою руку с плеча Тики. Медленно попятился он назад. Она взглянула на него исподлобья. Тарзан выпрямился во весь рост, ударил себя кулаком в грудь. Он поднял голову вверх и широко раскрыл рот. Из глубины его могучих легких вырвался дикий, леденящий кровь победный клич его племени. Обезьяны взглянули на него с удивлением. Он никого не убил, и поблизости не было врага, которого надо было оглушить страшным ревом. Его поведение было загадочным; поэтому обезьяны приняли свои прежние позы, не теряя, однако, Тарзана из виду. Ведь мог же с ним случиться припадок бешенства, так часто овладевавший самцами их племени.
Они видели, как он вскочил на дерево и скрылся. Потом они, даже и Тика, перестали думать о нем.
Черные воины Мбонги обливались потом, волоча за собой непосильную тяжесть, и часто останавливались в пути для отдыха. Медленно приближались они к своему селению. Дикий зверь рычал и ревел все время, не переставая. С пеной у рта пытался он сломать решетку своей клетки. Он пришел в дикое бешенство.
Какая-то фигура кралась за ними, бесшумно прыгая с дерева на дерево. Чьи-то пристальные глаза внимательно смотрели на клетку и на черных воинов. Чей-то смелый и быстрый ум создавал план спасения и замышлял способы его осуществления.
Тарзан не спускал глаз с чернокожих, когда они отдыхали в тени. Они изнемогали от жары. Многие из них спали. Он подкрался к ним ближе. Тарзан сидел на дереве, под которым они отдыхали. Ничто не выдавало его присутствия.
Он стал терпеливо выжидать удобного момента для действия, как хищный зверь ждет свою добычу. Теперь бодрствовали только двое воинов: из них один то и дело клевал носом. Тарзан-обезьяна пересел на другой сук. Черный воин, не смыкавший глаз, насторожился, встал и подошел к клетке. Мальчик-обезьяна находился как раз над его головой. Тог глядел на воина и глухо ворчал. Тарзан боялся, как бы антропоид не разбудил спящих.
Тарзан окликнул Тога по имени, но так тихо, что негр ничего не услышал. Тарзан приказал обезьяне замолчать, и Тог затих.
Негр подошел к клетке сзади и принялся осматривать засовы дверцы.
Зверь, сидевший все время на дереве, вдруг спрыгнул прямо к нему на спину. Чьи-то стальные руки охватили его шею; мгновенно замер короткий крик, срывавшийся с губ перепуганного человека. Острые зубы неведомого врага вонзились в его плечо, чьи-то мускулистые ноги охватили его торс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11