Несколько секунд мы молча сидели в своих креслах, затем рука старика решительно потянула рычаг на себя. Раздался ужасный рев, стальные стены завибрировали, послышался характерный звук от проходящей между внутренней и внешней оболочками аппарата земли - мы тронулись в путь!
Оглушающий шум и тряска подействовали на нас так, что первые минуты мы только и могли судорожно цепляться за подлокотники наших раскачивающихся кресел. Но тут взгляд Перри упал на термометр.
- Боже! - воскликнул он. - Не может быть! Скорее посмотри на указатель пройденного расстояния!
Этот прибор вместе со спидометром находился на моей стороне. Повернувшись к нему, чтобы снять показания, я заметил, как Перри бормочет себе под нос:
- Десять градусов - невозможно!
С этими словами он начал отчаянно дергать рычаги управления. Как только я разобрался в тускло освещенных циферблатах приборов, мне стала понятна причина волнения старика. Сердце у меня упало, но я постарался не подавать вида, что боюсь.
- Семьсот футов, Перри, - как можно спокойнее сообщил я ему, - прежде чем мы сможем перейти в горизонтальное положение.
- Тебе придется помочь мне, парень, - ответил он, - потому что я один никак не могу вывести машину из вертикали. Дай Бог, чтобы мы сумели сделать это вдвоем, иначе мы пропали.
Я пробрался к креслу Перри, ни секунды не сомневаясь, что моей силы будет более чем достаточно для поворота рычага. Я имел все основания для подобной уверенности: моя физическая сила с детства была предметом зависти и восхищения моих товарищей, что заставляло меня всеми доступными средствами еще больше развивать и без того мощные мускулы. С детства я преуспевал в таких видах спорта, как бокс, футбол и бейсбол. Вот почему я с такой уверенностью ухватился за рычаг. И был жестоко посрамлен. Моей силы оказалось недостаточно, чтобы стронуть с места этот бесчувственный проклятый железный стержень, прочно удерживающий нас на прямом пути к смерти!
Наконец я прекратил бесполезные попытки и молча вернулся в свое кресло. Да и что тут можно было сказать?
Я не сомневался, что Перри начнет молиться. В этом я был совершенно уверен, потому что он никогда не упускал такой возможности. Старик молился, когда вставал с постели, перед едой и после еды; перед тем как лечь спать, он опять молился. Кроме этого, он всегда находил предлог помолиться еще раз десять на дню. Так что теперь, когда нам грозила гибель, я был уверен, что стану свидетелем непрерывной молитвенной оргии, если, конечно, позволительно применять подобный термин к такому серьезному делу,
К моему полнейшему изумлению близость смерти превратила Эбнера Перри в совершенно другого человека. С губ его срывался непрерывный поток неразбавленного сквернословия, направленный на упрямую железяку.
- Не ожидал, Перри, - с упреком обратился я к нему, - что человек твоих лет и глубоко верующий к тому же станет вместо молитвы изрыгать ругательства перед лицом неизбежной смерти.
- Смерть! - воскликнул он. - Да это же ничто по сравнению с той потерей, которую понесет человечество. Послушай, Дэвид, внутри этого цилиндра заключены такие возможности, о которых наука не смеет и мечтать. В этой стальной машине сила десятка тысяч человек. Две жизни - ерунда, куда страшней, что в земном чреве останутся похороненными все мои открытия и теории, позволившие создать этот аппарат, который уносит нас все ближе и ближе к вечному огню земного ядра.
Должен признаться, что в тот момент я был куда больше озабочен собственным будущим, чем возможным уроном для человечества, которое оставалось в полном неведении относительно ожидавшей его потери.
- Можно ли что-нибудь сделать? -спросил я, стараясь говорить спокойно и не показывать внутреннего напряжения.
- Мы можем остановиться здесь и умереть от удушья, когда истощатся запасы химических реактивов, - ответил Перри. - Или будем продолжать двигаться в надежде на то, что нам удастся повернуть аппарат хотя бы на несколько градусов. Тогда мы сможем, описав дугу, вернуться на поверхность. Если мы сделаем это прежде, чем температура в аппарате достигнет опасных пределов, то у нас есть шанс остаться в живых. Но на такой поворот у нас не больше одного шанса из миллиона. Двигаясь же вертикально, мы умрем несколько быстрее, чем оставшись на месте и корчась от удушья, но умрем все равно.
Я взглянул на термометр. Он показывал 110°. Пока мы беседовали, могучий стальной крот углубился более чем на милю в толщу земной коры.
- Ну что ж, тогда продолжим, - сказал я, - тем более, что продвигаясь такими темпами, нам недолго придется ждать конца. Кстати, Перри, вы никогда не
говорили мне, что эта штука будет двигаться с такой скоростью. Или вы и сами этого не знали?
- Нет, - ответил он, - я не мог точно рассчитать скорость, потому что у меня не было инструмента для измерения мощности двигателя. Я только предполагал, что мы сможем делать около пятисот футов в час.
- А делаем семь миль, - закончил я вместо него, глядя на указатель пройденного расстояния. - А какова толщина земной коры? - поинтересовался я.
- Ну, на этот счет существует столько же теорий, сколько и ученых, последовал ответ. - Одни определяют ее в тридцать миль, указывая, что на этой глубине, учитывая повышение температуры на один градус каждые шестьдесят или семьдесят футов, могут существовать только расплавы. Другие считают, что вращение Земли и возникающие напряжения от центробежных сил исключают эту теорию, и земная кора должна быть сплошной на глубину от восьмисот до тысячи миль. Так что можешь выбирать любую.
- А что, если она сплошная?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45