Человек перевернулся на спину, и Гоша увидел молодое лицо, обросшее недельной щетиной и оцарапанное, длинные волосы почти до плеч.
— Так, — сказал Гоша. — Что это ты тут бегаешь? На людей кидаешься? А?
Парень встал на четвереньки, посмотрел затравленно, медленно поднялся на ноги, не спуская глаз с Гошиных рук. Гоша увидел этот взгляд, сунул правую руку в карман.
— Что молчишь? Рассказывай.
— Да чего? Я ничего, — забормотал парень. — Шел мимо. Вот.
— Ты не шел мимо, — сказал Гоша. — Ты бежал с явным намерением сбить меня с ног.
— Ну уж, сбить, — парень стоял на холодном асфальте, поджимая пальцы ног и поднимая то одну, то другую ногу.
— Что хотел-то? — как можно ласковее сказал Гоша. — Ограбить? Денег хотел?
Парень отвернулся, зябко поежился.
— Ладно, — Гоша сжалился над ним. — Давай дуй отсюда с максимальной скоростью. И чтобы я тебя больше не видел.
Парень побежал, сверкая голыми пятками, юркнул в подворотню.
— Дурдом, — сказал Гоша. — Однако тут без оружия не очень-то уютно. Прямо скажем, даже боязно как-то. А ну как толпой налетят? Тьфу, тьфу, тьфу.
Он пошел дальше. В очередной подворотне увидел, как какой-то детина пристает к девушке. Что-то знакомое увиделось ему в девушке, он остановился, прислушался.
— Отпусти, гад! — кричала девушка, пинала детину по ногам, но тому хоть бы что. Рожа совершенно дебильная, здоровый как бык, в сером плаще, который был ему мал размера на четыре и едва не трещал по швам.
— Валя?! — прошептал Гоша.
Это была Валя, в легкой курточке, джинсах и ботиночках, волосы разметались по плечам. Детина держал ее за руку и тянул куда-то вглубь двора.
— Эй! — сказал Гоша повелительным тоном. — А ну, отпусти девушку.
Детина вздрогнул от неожиданности, повернулся, выпустил Валю.
— Гоша! — закричала Валя, бросилась к нему, спряталась за спину.
Детина смотрел на них, тупо мигая. Гоша приготовился к драке.
— Ну что стоишь? — грубо сказал он. — Проваливай отсюда, пока цел.
В глазах здоровяка наконец мелькнула какая-то мысль, он оглянулся как-то беспомощно и стал отступать во двор.
— Давай, давай, — подбодрил его Гоша. — Не тормози.
— Сволочь, — глухо сказала Валя, выглядывая из-за Гошиной спины. — Руки как железные, схватил, и не вырвешься.
— Пойдем, — сказал Гоша, увидев, что детина скрылся. — Ну, рассказывай, — сказал он, когда они вышли на тротуар. — Как ты здесь оказалась?
Валя поежилась, промолчала.
— Ладно, — сказал Гоша отрешенно, — Я тут Кита видел. Помнишь его?
— Еще бы! — ответила Валя. — Я его тоже видела. Он совсем съелся.
— Что? — Гоша даже остановился. — Как ты сказала? Съелся? А, ну да, ну да, он говорил мне что-то там насчет того, что не пьет, не колется, а ест. По аналогии, значит. Спился — съелся. Этот, как его, кинзилин он ест, вот.
— Кинзилит, — поправила Валя, — А ты тут что делаешь?
— Я-то? Да ничего особенного, — он пожал плечами. — Путешествую вот. Брожу по Городу.
— Ты же говорил, что сюда ни ногой. Или не говорил?
— Говорил, — согласился Гоша. — Ты тоже говорила много чего.
— Ладно тебе, — Валя погрустнела, потом вскинула на него испуганные глаза. — Ты не в Черный ли квартал идешь?
— Ну, допустим. А что?
— С ума сошел! Я тебя туда не пущу!
— Не пустишь? Да какое тебе дело до меня?
— Как какое? Как какое? Большое дело. Да. Не пущу. Через мой труп.
Гоша грустно улыбнулся.
— Не смешно, — сказал он. — Я тебя и спрашивать не буду. Хотя нет, буду. Расскажи-ка мне про квартал этот, да побольше. Пойдем сядем где-нибудь, и ты мне все расскажешь.
— Пойдем. Только не на улице, а то я замерзла уже. Давай зайдем в любую квартиру, они же пустые все стоят.
Она повела его в ближайший двор, усыпанный тополиными листьями, они вошли в подъезд, поднялись по широкой лестнице на второй этаж. Гоша заметил на площадке кадку с землей, рядом с ней лежал засохший фикус, безжалостно вырванный из этой самой кадки. Валя толкнула обитую дерматином дверь, они вошли в узкую прихожую, здесь на вешалках висели какие-то старые тряпки, воздух был затхлый. Валя прошла в комнату, села на диван, который заскрипел и застонал под ней, Гоша плюхнулся рядом, огляделся. Отставшие от стен и отсыревшие обои, темное пятно на потолке, облезлый деревянный пол, пара сломанных стульев. Вот и вся обстановка.
— Ну, рассказывай, — сказал Гоша.
— Квартал этот… — Валя замялась. — Короче, про него слухи ходят самые мрачные. — Она порылась в кармане, достала брикет в целлофановой обертке, откусила что-то серо-зеленое, принялась жевать. — Хочешь? — протянула брикет ему.
Гоша взял брикет, понюхал. Пахло жареной рыбой.
— Что это?
— Кинзилит.
— Что?! — Гоша вскочил, подбежал к окну, открыл форточку и выбросил брикет в окно.
— Ты что сделал?! — Валя чуть не плакала. — Эта штука пятьсот рублей стоит! Дурак! — Она бросилась к выходу, Гоша преградил дорогу, взял за руки, подвел к дивану, усадил. — Дурак, — бормотала Валя. — Ну был дураком и остался. Дурак!
— Это ты дура! Жрешь наркотики!
— Это не наркотик! Слышишь ты, это не наркотик!
— Как же не наркотик, когда я видел Кита! Он же съелся, ты сама говорила!
— Ну да, съелся. И что? Я-то еще не съелась! Вот я взяла бы стакан вина и стала пить, ты стал бы его отбирать и выбрасывать?
— Ну, вина, — растерянно сказал Гоша. — Все равно. Слабый наркотик. Спиртное тоже наркотик.
— Смотри ты, какой моралист! Сам не пьешь, что ли, совсем? Вот и меня не учи. Ступай и найди брикет, пока не подобрал кто. Интересно знать, чем ты тут питаться собираешься? Кроме кинзилита тут нет ничего. С голоду сдохнешь или в Черном квартале сгинешь?
— Ладно тебе, нету ничего, — примиряюще сказал Гоша, — А гастрономы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72