Мои глаза скажут ему: не бойся! Ирина отплатит тебе за добро.
Люди расступились на пристани при виде префекта. Два центуриона следовали за ним с отрядом воинов. Они проворно погрузились в ожидавшие их челны, навалились на весла и устремились к паруснику, сверкавшему в лучах восходящего солнца у входа в порт. Толпа возбужденно зашумела, увидев, как сам префект в сопровождении офицеров спустился в красивый челн и отвалил от берега.
- Его спасут!
- Он не утонет!
- Он попадет в руки Управды.
- Жаль кораблик!
- К чему топить его? Бежал бы себе, чайкам его не догнать, так мчится.
- И денежки у него есть, а торопится умереть!
Все это слышал стоявший в самой гуще толпы Эпафродит. В Топере его никто не знал и никто не обращал внимания на обыкновенного путника. Увидев, что лодки с солдатами вышли в море, и узнав, каковы их намерения, он испугался. Если Нумида не заметит их, если они успеют добраться до корабля, прежде чем будут выбиты затычки из дыр, все пропало. Префект поднимет на ноги весь гарнизон в погоню. Как тогда скрыться? Из Константинополя подоспеют преследователи, от них не легко ускользнуть.
Он огляделся по сторонам. Лучше всего выбраться из толпы. Но путь преграждала стена человеческих тел. По мере того как челны подходили к кораблю, толпа затихала. Шепотом, вполголоса переговаривались люди.
- Он на палубе! - пронеслось вдруг по толпе.
На носу парусника появилась фигура в сверкающем одеянии, человек, приветствуя воинов, махал им белым платком.
- Прощается грек! - произнес за спиной Эпафродита высокий герул, от которого разило конским потом.
- Префект встал! Гребут быстрее! Поймают!
По спине Эпафродита побежали мурашки.
"О Нумида, порази тебя молния! Чего ждешь? Ты погубишь меня! Выбивай!"
В море полетел белый платок. Сверкающая фигура исчезла с палубы. Эпафродит затаил дыхание. Солдаты гребли отчаянно. На берегу царила гробовая тишина.
Но вот вздрогнула высокая мачта парусника.
- Тонет! Погружается! - вырвался вопль на берегу.
На палубе показался раб в короткой тунике, он кричал и размахивал руками.
"Быстро ты переоделся, Нумида! Хорошо играешь! Славный ты малый!"
Эпафродит был доволен Нумидой, испуг его проходил. Корабль сильно накренился, вода залила палубу, волны вспенились, раб с криком бросился в море и схватился за борт лодки, плясавшей уже рядом с парусником. Солдаты подняли весла, и челны остановились. По берегу разнеслись крики, смех, шутки - корабль затонул.
Народ расходился. Эпафродит остался один, радуясь, что ему удалось полностью осуществить свой замысел, и горюя, что пришлось пожертвовать любимым кораблем, чтобы сбить со следа преследователей. Задумчиво оперся он на камень, как вдруг кто-то потянул его за рукав.
Перед ним сверкнули глаза Спиридиона. Лицо евнуха светилось радостью.
- Господин, - сказал он, предусмотрительно оглянувшись по сторонам. Господин, я видел светлейшую Ирину.
- В Топере? - обрадовался Эпафродит.
- Здесь, вон под тем платаном она оплакивала твою смерть.
- Оплакивала? Разве она тоже узнала?
- А как же? В Топере даже грудные младенцы знают твое имя. Мы постарались, господин, очень постарались.
- Она плакала, говоришь?
- Навзрыд! Так горько, что и у меня слезы выступили на глазах. Должно быть, она обеспамятела, я видел, как ее окружили офицеры, а потом ее унесли на носилках.
- Сирота, ангел божий! Сегодня же успокою ее. Грех тому, кто не утрет слезы с небесных очей.
Эпафродит был растроган и взволнован до глубины души. Снова его помыслы обратились к Ирине; господь, думалось ему, хранил его в последние дни лишь для того, чтоб он смог осуществить самую благородную миссию в своей жизни, соединив два любящих сердца.
- Грех, говоришь, господин? Верно, и на меня лег бы грех, не сообщи я тебе об этом, - такой грех, что ни один патриарх не избавил бы меня от ада.
- Благодарю. Ты поведал мне о благодарности светлейшей дамы. Эпафродит не останется в долгу. Куда ты теперь, Спиридион?
- В Фессалонику. Ты перестал торговать, я начну!
- Желаю счастья, ибо ты мудр. Может быть, мы еще увидимся. Может быть, ты еще понадобишься мне!
К твоим услугам, светлейший, неизменно к твоим услугам до самой смерти!
Тут Эпафродит увидел, что Нумида плывет к берегу вместе с префектом и громко оплакивает смерть своего господина. До него донесся голос Нумиды: Раб говорил, как он любил Эпафродита, как хотел умереть вместе с ним, но испугался, ибо он не столь чист и праведен, как невинный Эпафродит. Чтоб не наводить подозрений, грек решил избежать встречи с Нумидой. Повернувшись, он пошел в город. За ним тенью следовал евнух.
Когда они подошли к платанам, Спиридион сказал:
- Видишь, господин, вот здесь плакала светлейшая.
Эпафродит оглянулся, полез за пазуху и, смеясь, дал ему несколько золотых монет.
- Не стоит это платы, не стоит. Но золотых монет оказалось девятьсот девяносто девять, а мы договаривались о тысяче, поэтому не обессудь, господин, только поэтому я принимаю деньги. Христом клянусь, я не лгу.
Эпафродит спокойно пошел вперед, сделав ему знак, чтоб он оставил его.
В тот же вечер Ирина узнала от Нумиды горестную историю Истока, узнала и о хитрой уловке Эпафродита. Радость светилась на ее лице. Прочтя благодарственный псалом, она поднялась, румяная от возбуждения. Сердце ее пылало. Она обнимала Кирилу, целовала ее в глаза и губы и, словно в дурмане, повторяла:
- Он жив! Мой Исток жив и любит меня! Он придет за мной, мой единственный, храбрейший из храбрых.
6
Расседланные лошади повалились в траву. Серый слой пыли покрывал их, с крупа стекали капли пота, смешиваясь с пылью и грязью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146