Во всяком случае, наши пути расходятся. Я не могу идти с вами.
И я с негодованием покинул помещение, где сидели Вик Руиз и члены Совета Представителей. Никто не пытался задержать меня или применить ко мне насилие. Я направился прямо к нашему столику и вылил в свой стакан все, что осталось в двух наших больших зелюмах щелака.
Я сидел за столом перед Великим Утешителем, а в голове моей рождались и умирали мрачные и горькие мысли. Я попытался вызвать в воображении образ Франчески Шеферд, чтобы ее волшебная красота помогла мне избавиться от пут реальности. Но видение не явилось, и мрачные мысли продолжали рождаться и умирать, и снова рождаться.
Потом из помещения, где заседал Совет, появился Руиз с необычайно сияющим лицом. Кажется, он уже забыл, что мы расстались с ним в ссоре, потому что, увидев меня, тут же воскликнул:
– Ей-богу, сударь, никогда в жизни я не был так горл и счастлив! За пять минут я получил больше признания, чем за всю предыдущую жизнь. Реорганизация Налогоплательщиков окончательно совершилась. Мне поручили командовать батальоном, и через десять минут я отправляюсь сражаться за экономию, трудолюбие и деловую сноровку. Теперь, сударь, я могу убедить их позволить вам сопровождать меня. Сейчас им позарез нужна живая сила для штурмовых отрядов, и они не будут заострять внимание на том, что формально вы не являетесь гражданином города. Кроме того, я пользуюсь большим авторитетом, и они будут рады протянуть руку человеку, которого я рекомендую. Так что пойдемте со мной, сударь.
– Черта с два, – спокойно ответил я.
– Да вы же просто не представляете себе, что значит присоединиться к ним! Вот, взгляните! Они объявили меня почтенным гражданином и вручили удостоверяющий это знак. Взгляните!
И он показал мне знак, который ему дали, бело-голубой с золотым кантиком и надписью, гласившей, что обладатель сего является вполне почтенным гражданином.
– Господин Руиз, – сказал я с раздражением, – мне нет никакого дела до всех этих знаков. Я все равно пойду своим собственным путем, куда бы он меня ни привел.
Руиз был обижен; я видел по его лицу, как он обижен.
– Мы вместе начинали, столько пережили вместе. Вы сопровождали меня в трудные минуты поражения и отчаяния. Но теперь, когда впервые наступил мой подлинный триумф, вы покидаете меня без всяких разумных причин и с ехидной насмешкой на устах.
– Я не могу идти с вами, – упрямо заявил я.
– А я не могу повернуть назад, потому что, видите ли, я нашел путь к тому счастливому моменту чудесной красоты и восторга. Мне теперь открылось значение моего утраченного предчувствия. Но я не испытываю страха. Я победил свою судьбу.
– Чепуха, – возразил я. – Во всяком случае, если это так, мы больше не нужны друг другу. Желаю достичь наивысшего счастья в ваш звездный миг, господин Руиз.
– Сударь, – ответил Руиз, – я со своей стороны от всей души желаю вам удачи.
– Спасибо, несомненно, она мне понадобится.
Смущенно улыбаясь, мы пожали друг другу руки, и Вик Руиз вернулся к членам Совета и своей новой респектабельности; а я ушел в темную ночь.
Сначала мне пришло на ум вернуться в заведение мадам Лили и провести остаток ночи там. Но я вспомнил, как девицы смеялись над Руизом и надо мной, и тут же передумал. Тогда я решил найти другой кабачок и взять еще щелака.
Я медленно брел по Калле Гранде, ни о чем не думая, и в голове у меня звучала печальная песня Ричарда Мидлтона:
Нет сил ни смеяться, ни плакать
Над миром, который утрачен.
Любовь, на небе твоем,
Дай мне уснуть тихим сном,
Покуда мой час не настал.
Я шел и шел по Калле Гранде, монотонно повторяя этот стих. Потом до моего сознания внезапно дошло, что на Калле Гранде образовалась чудовищная пробка. У перекрестка, по меньшей мере, сотня полицейских направляли прибывающие машины на объездные пути. Я спросил у стоявшего на тротуаре прохожего, в чем причина такой задержки.
– Все из-за тигра, – ответил он, – чертова тварь сейчас бесится милях в четырех отсюда. Ну а люди, понятное дело, хотят посмотреть. В общем, народу скопилось столько, что забили всю улицу. Районах в шести – это уж точно.
Я спросил его, почему все хотят увидеть тигра.
– Черт возьми, ведь он же везде ломает дома и убивает людей. Такое не каждый день увидишь. Всем хочется взглянуть своими глазами. Я бы тоже не прочь там побывать.
Я заметил, что, возможно, тигр в конце концов доберется и сюда, и все смогут его увидеть.
– Да куда ему через эту чертову пробку, – махнул рукой мой собеседник.
На это я не знал, что ответить и, повернувшись, пошел в обратную сторону. Вскоре мне попался на глаза еще один кабачок, и я направился туда. Едва я успел войти, как ко мне подбежал чумазый мальчишка, крича:
– Газета, господин! Купите газету!
Я бросил ему несколько монет и взял газету. На первой странице – а это был последний номер «Тандштикерцайтунг» – в глаза бросалась большая фотография Руиза; статья под ней имела такой заголовок:
ПОЛКОВНИК ВИК РУИЗ ПОВЕДЕТ ГРАЖДАНСКОЕ
ОПОЛЧЕНИЕ НА БОРЬБУ С ВРАГАМИ ГОРОДА
План «Ultima Ratio Regum» должен быть
приведен в исполнение немедленно
Статья в основном состояла из высказываний Руиза: репортер взял у него интервью, и Руиз, воспользовавшись случаем, дал волю своему красноречию. «Почтенные Добропорядочные Налогоплательщики, – заявил он, – до последнего момента терпели бесчинства Престарелых, Ветеранов и Безработных, но теперь настало время взять власть в свои руки и установить законный порядок. Планы Вышвыризации и Взашеификации в настоящей ситуации представляются чересчур идеалистичными: решено воспользоваться планом „Ultima Ratio Regum“ по отношению ко всем трем воюющим группировкам».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40