Такими же буквами внизу, но на голубом фоне: «Заслуживает второго». И прямо под портретами и ленточкой — фамилии: «Кеннеди — Кефовер, 64» в действительности сенатор Э.Кефовер умер вскоре после убийства Кеннеди, в том же 1963 году

.— Значок избирательной кампании, — тихо констатировал кто-то.Кто-то не удержался от восклицания:— Будь я проклят!..И кто-то еще не совладал с любопытством:— Можно посмотреть поближе?..С согласия Браунстейна значок начал путешествие вокруг стола.После этого решено было выпить кофе, как повелось на факультете, его сварили в колбе и процедили через воронку с фильтровальной бумагой. Прихлебывая из пластиковых чашек, одни стояли или бродили по комнате, другие присели на край стола. Значок с портретами все переходил из рук в руки, его недоверчиво подносили к глазам, ощупывали выпуклое клеймо изготовителей на обороте…— Ладно, — изрек наконец председатель, — подведем черту. Поставьте чашки на стол, если угодно. — Выждав, пока все снова уселись, он добавил более деловым тоном: — Мистеру Браунстейну пора в путь, до дома ему неблизко. Пока он не уехал, можете задать еще несколько вопросов.— С вашего разрешения, — подала голос Одри. — Мистер Браунстейн, а вам не доводилось встречать других, у кого сохранились… так сказать… сходные воспоминания?Гость, который теперь стоял рядом с председателем, кивнул:— Да, однажды довелось. В доме моего брата. Он бейсболист, я пошел на матч посмотреть на его игру. С ним в одной команде был парень родом из Чикаго. Брат заставил меня пересказать этому парню мою историю, и тот отозвался: мол, я уже слышал что-то подобное. У себя в Чикаго.Молодой лысеющий блондин по имени Стив подхватил:— Ну и что, у того, другого, все совпало? Я имею в виду — про Кефовера, Дирксена и про съезд в Атланте?Браунстейн покачал головой.— Я спрашивал его об этом, только он ответил — нет. То ли он не знает, то ли не помнит. А может, он просто меня разыгрывал, знаете ли. Мол, что тут особенного, я и не такое слышал. Только мне кажется, что это был не розыгрыш. Думаю, парень говорил правду.Гостя поблагодарили, и он удалился. Карл ушел вместе с ним. Избирательный значок, подаренный Браунстейном, остался лежать на столе, и до самого конца заседания кто-нибудь время от времени брал его в руки и вновь и вновь разглядывал.— Ну что ж, — заявил председатель, — пора предоставить слово Тэдди Леманну, но, — он улыбнулся молодой женщине в армейской форме с нашивками лейтенанта, — вы ведь у нас новенькая?— Да, если вы меня примете.— Мы принимаем всех, кому интересно. Вы учились здесь?— Я-то нет, а вот мой муж учился. Правда, мы развелись, но он успел заинтересовать и меня. И мой интерес не погас по сей день.— Прекрасно. Уверен, что тот, кто привел вас сегодня, успел проинструктировать вас хотя бы вкратце. Кстати, кто это был — вы, Фрэнк?— Как вы догадались? — удивился Фрэнк.— Считайте, что меня озарило. — Несколько человек подавили улыбки, а председатель опять повернулся к женщине-лейтенанту: — Давайте проверим, не упустил ли ваш инструктор чего-нибудь. Вам понятно, чем мы тут занимаемся? Пока что мы ищем и фиксируем определенного рода инциденты. Документируем их в меру наших возможностей. Мы не знаем, что они означают. Может, и вовсе ничего. Разумеется, у каждого из нас есть своя гипотеза, но ясно только: подчас один и тот же отрезок времени существует как бы в двух версиях. Или существовал, а затем одна из версий победила другую. По крайней мере, так это выглядит, хотя в действительности вполне возможно, что все совершенно не так…Мы пока даже близко не подошли к тому, чтобы сформулировать какую-нибудь определенную теорию, мы только прослеживаем эти инциденты всякий раз, едва услышим о них. Строгих организационных принципов у нас нет. И мы не высовываемся. Действуем, стараясь не привлекать к себе внимания, чтобы нас, чего доброго, не сочли помешанными. У каждого из нас есть небольшая агентурная сеть из родственников, друзей и знакомых — привлекаем всякого, кто узнал, услышал или каким-то иным образом натолкнулся на инцидент из тех, какие мы собираем. Так что обзаводитесь своей агентурой, если вы этого еще не сделали. Сами разберетесь, кого можно привлекать, а кого не стоит, — вот, пожалуй, и все, что я могу вам посоветовать. И даже тем, кого привлекаете, объясняйте как можно меньше. Делайте вид, что действуете в одиночку — маленькое хобби, ничего особенного. Потому что, имейте в виду, — председатель выдержал паузу, чтобы предупреждение прозвучало внушительней, — официально мы не имеем к факультету парапсихологии ни малейшего отношения. Официально там о нас и не слышали. Мы просто группа частных лиц, у которых довольно странное хобби. Мы даже не позволяем себе встречаться в стенах своего факультета, и раз ваш бывший муж учился у нас, вы без труда поймете почему. За сорок лет существования наш факультет наслушался вздора, — председатель зло прищурился, — от ученых мужей, занятых в других, рес-пек-та-бельных областях, которые не признают никаких фактов, никаких доказательств, хуже того, не желают признавать даже тогда, когда факты, как собаки, вцепляются им в задницу. — Он улыбнулся женщине-лейтенанту и самому себе. — Прошу прощения, если я чуть-чуть рассердился, это скоро пройдет. В общем, мы работаем строго неофициально и негласно, как только можем. Согласны? Готовы принести священную клятву на крови? (Лейтенант вернула ему улыбку.) Тогда добро пожаловать в наш ковчег. Тэд, насколько я понимаю, вы ради нас предприняли летом серьезное путешествие? Кажется, в Аризону?— Я так или иначе уже забрался в Калифорнию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108