- Ну, джентльмены, сегодня вы отоспитесь.
Ведь ясное дело - чем шагать обратно пять миль в потемках, он у кургана заночует; индейцы уж, верно, не такие привередливые, как белые, индейцам он спать не помешает. Рассказал им, но, верите, майору это пришлось не по вкусу.
- Черт возьми, - говорит, - напрасно это ты, Рэтлиф!
- Да я же пошутил, - говорю. - Я только сказал ему, что старый Джон настоящий знахарь. Я и не думал, что он поверит. Может, он даже не туда пошел, а на енотов поохотиться.
Другие меня поддержали.
- Пускай идет, - говорит мистер Фрейзер. - Авось, до утра прошляется. Я из-за него всю ночь не спал. Сдавай, дядя Айк!
- Его уже все равно не догонишь, - говорит дядя Айк, сдавая карты. - А Джон Корзина, может, и правда его вылечит. До того обожрался, дурень, дышать не может. Сидит утром возле меня и шумит, как сенной пресс. Думал уже, придется его пристрелить, иначе не избавиться... Четверть доллара на даму, джентльмены.
Слежу я за игрой и представляю, как этот олух бредет, спотыкаясь, по ночному лесу с ружьем и фонарем - идет за пять миль лечиться от икоты, а зверье смотрит на него из темноты, слышит небывалые звуки и удивляется, что за двуногий зверь такой и на кого это он охотится. Воображаю я себе, как ему обрадуются индейцы, и смешно мне. Майор спрашивает:
- Чего ты там все бормочешь и посмеиваешься?
- Так, - отвечаю. - Одного знакомого вспомнил.
- И тебя бы туда, к твоему знакомому, - ворчит майор. Тут он решил, что пора выпить, и принялся звать Эша. Потом я сам подошел к двери и кликнул Эша, но отозвался другой негр. Когда он вошел с бутылью и закуской, майор взглянул и спросил:
- А Эш где?
- Ушел, - отвечает негр.
- Ушел? Куда ушел?
- Сказал, что идет к кургану.
А мне все невдомек. Только подумал про себя: "Что-то больно жалостлив стал этот старый негр. Испугался, что ли, что Люк Провайн заблудится один? Или ему нравится слушать, как Люк щелкает?"
- К кургану? - говорит майор. - Если он там у Джона Корзины нахлещется самогону, я с него шкуру спущу.
- Он не сказал, зачем пошел, - говорит негр. - Сказал, что идет к кургану и что к утру вернется.
- Пусть только не вернется, - говорит майор. - Пусть только налижется!
И играют себе дальше, а я наблюдаю за игрой, как болван, и ни о чем не догадываюсь, только жалею, что этот чертов Эш может испортить всю шутку. Время идет к одиннадцати, игру собираются уже кончать - завтра на охоту, как вдруг слышим шум, будто табун диких лошадей скачет по дороге. Мы и обернуться не успели, спросить друг у друга, в чем дело, майор только начал: "Какого там дьявола...", как затопало на крыльце, в сенях, дверь настежь, и врывается Люк. Ни ружья, ни фонаря, одежда в клочьях, лицо дикое, как у сумасшедшего из джексонской психиатрички. Но главное - я сразу заметил - уже не икает. И опять чуть не навзрыд орет:
- Они меня убить хотели! Сжечь! Судить меня стали, связали, положили на костер, хотели поджечь, но я вырвался!..
- Кто они? - спрашивает майор. - О ком, черт тебя дери, ты говоришь?
- Да индейцы, - отвечает Люк. - Они хотели...
- Что такое? - кричит майор. - Что ты такое говоришь?
И тут меня дернуло вмешаться. До тех пор Люк меня и не замечал.
- А все же они тебя вылечили, - говорю.
Он так и застыл на месте. Раньше он меня не видел, но теперь-то увидел. Стал как вкопанный, воззрился на меня своими дикими глазами, точно из Джексона сбежал и надо его туда воротить поскорее.
- Что? - переспросил.
- Отделался все-таки от икоты, - говорю.
Ну, ребята, он целую минуту столбом простоял. Взгляд невидящий, голова немного набок, точно прислушивается к самому себе. Надо полагать, до него только теперь дошло, что икота кончилась. Минуту простоял так, а лицо все злее и удивленнее. И вдруг как прыгнет на меня, я так и полетел со стулом. Ей-богу, сперва подумал, что крыша обрушилась.
Ну, в конце концов оттащили его, усмирили, потом обмыли мне лицо, выпить дали, и стало мне немного легче. Но все-таки чувствую, что неловко получилось и сдачи не нашлось. Да, ребята. Что уж говорить, свалял дурака. Будь это днем, завел бы я свой "фордик" и убрался восвояси. Но на дворе ночь, и потом этот негр Эш у меня из головы не выходит. Начинаю уже догадываться, что тут дело нечисто. А сразу пойти на кухню и допросить его неудобно: там Люк. Ему майор тоже дал выпить, и он пошел на кухню наверстывать упущенное за два дня. Сидит, хвалится, что не позволит каждому прохвосту над собой шутки шутить, и опять обжирается, - но на этот раз пусть его другой кто лечит.
Дождался я утра, услышал, что в кухне негры зашевелились, и подался туда. А там старый Эш мажет жиром майоровы сапоги, намазал, поставил их к плите и стал заряжать винтовку-магазинку майора. Взглянул только разок на мое лицо и опять за свое дело с невинным видом.
- Значит, к кургану ходил вчера вечером? - говорю. Он снова быстренько взглянул на меня и опустил глаза. Но молчит, обезьяна курчавая старая. Приятелей там завел? - спрашиваю.
- Знаю кой-кого, - отвечает, продолжая набивать магазин.
- Старого Джона Корзину знаешь?
- Знаю кой-кого, - повторяет, не подымая глаз.
- Был у него вчера? - спрашиваю. Молчит. Тогда я переменил тон: если хочешь от негра чего-нибудь добиться, с ним надо по-другому.
- Ну-ка, - говорю, - подыми глаза.
Поднял.
- Что ты там вчера делал?
- Кто, я?
- Брось, - говорю. - Теперь можно. Икота у мистера Провайна прошла, и оба мы уже забыли о вчерашнем. Ты туда неспроста ходил. Не иначе, наболтал им что-нибудь, старику-то Джону? Так ведь?
Он потупился, закладывает патроны в магазин. Потом оглянулся быстро на обе стороны.
- Давай рассказывай, - говорю. - Или хочешь, чтобы я намекнул мистеру Провайну, что тут без тебя не обошлось?
1 2 3 4 5