Пошли отсюда. - Они начали спускаться за
ней по другому склону холма, уходя от беснующеюся Интегратора.
- Я была уверена вначале, что ты - Гумула, продолжала она свой
рассказ. - Единственное, что меня смущало, - присутствие членов
Ассоциативы. Я не могла вообразить себе, как Гумула мог втереться в
общество врачей и библиотеки.
- Расскажи, наконец, что произошло, кто такой Гумула. Я уже кое-что
понял, но хотелось бы знать подробности.
- Ты видел, что произошло на станции. Ты, наверное, вообразил, что
это сделали какие-нибудь жуткие чудовища. - Эван утвердительно кивнул. -
На самом деле было иначе. Это сделал не Интегратор, и это не ошибка
Призмы. Мы, разумные люди, имеем диких чудовищ внутри себя. Как можно было
застать врасплох сотрудников станции, оснащенных оружием и экранами? Это
не так уж трудно. Они ждали опасности снаружи, а Гумула оказался внутри.
Он все точно рассчитал. Отключил сигнализацию, пришел на работу ночью,
когда все спали, кроме ночного сторожа. - Она говорила без особых эмоций,
ее переживания и горечь покрылись пеленой времени.
- Он все рассчитал, но забыл про тебя.
- Нет, его подвела случайность. Мне не спалось, и я пошла поохотиться
на спаргеноксов.
Эван удивленно вскинул брови. Марта объяснила:
- Это слово составлено из двух латинских слов, "spargere" - искра, и
"nox" - ночь. Получается спаргенокс, что означает ночная искра.
- Это то, что я называл танцующим самоцветом.
Она кивнула.
- Я пошла охотиться, никому не сказав об этом. Ия Эрландер не
одобрила бы такую экскурсию, тем более ночью и в одиночку. Она тоже убита,
бедная Мама Ген. Мы все любили ее.
Эван тихо ждал, пока лились ее слезы. Конечно, только из одного
глаза.
- Я сама видела, как Гумула убил Эдди Чангэ. Гумула имел доступ ко
всему оружию, а у меня была только оборонительная система моего скафандра.
Я не имела шансов уцелеть против него, поэтому пришлось убежать. Я бежала,
как сумасшедшая, я знала, что он, не обнаружив меня в лагере, будет искать
повсюду. У меня было немного времени, пока он будет шарить по всем
строениям и подвалам в поисках меня. Мне удалось уйти от одной беды, но
попала в другую, - на меня свалилось огромное дерево.
- Он всех убил? - спросил Эван.
- Всех. Эдди, Маму Ген, Раджаншара - всех моих друзей. Он убил их
тщательно и продуманно. Почему убил, ты наверно, сам догадался. Он работал
на конкурирующий концерн. Должно быть, очень большой концерн, желающий,
как и наша компания, приобрести ресурсы Призмы. Управившись с
сотрудниками, Гумула хотел завладеть станцией, передать своим хозяевам
собранную нами информацию. Затем он собирался ждать "помощи", значит тебя.
Дождавшись, он убил бы тебя, в расчете, что после этого компания уже
больше не будет проявлять интерес к этому месту. Или мог поступить иначе,
выдумать историю о неуязвимых и враждебных тварях, от которых не может
защититься никакая колония, а он, Гумула, мол, случайно уцелел.
- А я, может быть, поверил бы ему, - сказал Эван.
- Почему бы и нет? Я и сама поверила бы ему, если бы не знала правды.
Поэтому он должен был убить меня как единственного свидетеля, как угрозу
его тщательно продуманному плану. Но Призма остановила его. Если бы я
знала, что он мертв, вернулась бы назад, и сообщила бы все, - вздохнула
она. - Ну черт с ним. Все обошлось.
- Тебя отремонтировали члены Ассоциации, когда на тебя упал кондарит?
- Я чуть не умерла от шока. Придя в сознание, я была уже далеко от
того места. Они принесли меня за свою стену и приступили к работе. Они
вернули мне жизнь. Они также сохранили маяк. Упавший кондарит не задел
его. Они изучали и обсуждали батареи.
- Мои друзья тоже приобрели полезный опыт, - Эван показал на своих
кремниевых спутников.
- Мы теперь можем вернуться на станцию. Мне это будет нелегко.
- Я помогу. Нам трудно будет послать сообщение. Я осмотрел станцию
перед тем, как идти на поиски твоего маяка. Местные уборщики мусора там
хорошо поработали.
- Представляю себе. Местные существа потребляют редкоземельные
металлы и прочие химические соединения, едят их как конфеты. - Она села на
лежащее желтое дерево. Эван залюбовался ее плавными движениями. Ее
мастерски отремонтировали.
- Не знаю, как об этом спросить, - сказал Эван, - поэтому спрошу
просто - как ты себя чувствуешь в таком виде?
Она засмеялась.
- Лучше некуда. Я не задумываюсь об этом. У меня ничего не болит,
если тебя это интересует. Главное - я жива. Я теперь даже меньше
подвержена боли, мой врач сделал мало нервных окончаний всюду, кроме
кончиков пальцев. Еще мне немного трудно говорить, иногда вместо звука "с"
получается свист. Но они внесли некоторые усовершенствования. Мой правый
глаз видит то, о чем никогда не мечтал левый. Во мне есть хранилище
энергии, поэтому я могу долго не есть. И, наконец, у меня есть эта
игрушка, благодаря внимательному изучению устройства баррина. - Она
подняла правую руку и, слегка сдвинув пальцы, направила лучик света на
ногу. Синяя кожа отразила красный цвет. Она посмотрела ему в глаза. -
Итак, ты теперь сам можешь судить, каково мне в моем новом обличье. А как
у тебя с этим обстоит дело?
Эван облизнулся.
- Синий цвет идет тебе.
Она засмеялась. Эван лишь теперь обратил внимание на слегка
светившиеся обертона, совсем, впрочем, не портившие ее красивый смех.
- Дипломат. Ты мне нравишься, Эван Орджелл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88