Некоторые из операторов были подсоединены напрямую через контактные кепки, в то время как другие что-то бормотали в чувствительные голкомы или барабанили по клавиатурам. Плавные колебания голосов, шепчущих своим пультам устные команды, напоминали Карденасу приглушенное григорианское песнопение, хотя язык, на котором они говорили, имел столько же общего с латынью, сколько финский с фиджийским.
В центре всего этого на противоположной стороне помещения удобно расположился Орилак Мудрый, откинувшийся в шезлонге, вращавшемся в ответ на его негромкие команды. Седовласый и с сардонической жилкой, с бдительным взглядом и полным телом, он взмахом руки отпустил от себя женщину, которая только что закончила наполнять его полуметровую гликолевую трубку, и лениво выпустил в сторону Карденаса облачко ароматного дыма. Принюхавшись, инспектор идентифицировал вдобавок к маскирующему запаху по меньшей мере три различных усыпляющих вещества.
— Почему ты просто не глотаешь? — Он остановился перед шезлонгом. Если тому и предназначалось казаться троном, то дизайн его выглядел решительно бесцеремонным. Препроводившая его молодая женщина сложила руки на груди и осталась рядом с ними. Он не знал, какие сюрпризы кроме ее безусловно привлекательной фигуры таились под покрывавшим девушку с головы до пят мигающим электронным одеянием, но подозревал, что они могут оказаться смертельными.
Орилак Мудрый взмахнул трубкой, словно дирижер посреди болеро Равеля.
— Может быть, более действенно. Но в глотании таблетки нет ничего эстетически привлекательного. Так забавней, и я действительно думаю, что это повышает силу. — Он сузил глаза. — Ты интуит.
Впервые с момента появления в ведущем к двери проулке, Карденас удивился.
— Откуда ты знаешь?
— Я не знал. Но я хорошо угадываю. Приходится быть догадливым, когда вынужден жить с моими физическими проблемами. — И, поморщившись, переместил свою массу на шезлонге.
— Это и есть истина, которую ты усвоил?
— Уж лучше поверь в это, братец. Никакая другая истина не сравнится с неисцелимой болью в спине. Все это связано с реальностью. Но, впрочем, реальность вся состоит из связанности с чем-то. Ты связан со своей работой, Камилла связана со своими предпочтениями. — Он сделал размашистый жест, охватывая помещение с занятыми дьяконами. — Все мы связаны с чем-то. Именно те немногие, кто понимает природу этих связей, и достигли в какой-то мере понимания своего внутреннего «я» и жизни. — Он снова пыхнул трубкой. Дым взвился спиралями, похожими на готовящихся ужалить полупрозрачных змей. — Будучи интуитом, ты и так уже это знаешь.
— Кое-чего знаю, — искренне ответил Карденас.
— Но не достаточно. — Орилак, закашлявшись, отложил трубку. — Иначе не был бы здесь.
Инспектор чуть заметно кивнул.
— Мне нужна твоя помощь. Твоя и твоих собратьев по вере.
— С какой стати нам помогать вам? — резко бросила женщина, заботившаяся о прикованном к шезлонгу священнослужителе. — СФП никогда для нас ничего не делала.
— Позвольте не согласиться, сеньора. Мы оставляли вас в покое.
— А, чудесное благо официального недосмотра! — хохотнул Орилак. — Федоко с чувством юмора. А юмор — это клин для достижения неохотно открывающихся истин. — Поднявшись в сидячее положение, он подмигнул гостю. — Часть работы священника заключается в умении отпускать краткие афоризмы.
— У тебя это здорово получается, — правдиво сказал ему Карденас.
— Нас связывает друг с другом еще кое-то. Полагаю, ты обязан задать мне несколько вопросов. Это не значит, что я отвечу на них.
— Тебе и не придется. Вопросы эти не о тебе или твоей секте. Я пытаюсь найти одну женщину.
Стоявшая рядом с ним Камилла негромко рассмеялась. При этом украшавшие ее одежду огоньки замерцали ярче.
— Тогда тебе нужно заглянуть в секстель, а не в Костезону.
Карденас смерил ее взглядом, полным терпения.
— Одну женщину и ее дочь.
Камилла выдержала его взгляд.
— Остаюсь при своем мнении.
Инспектор со вздохом переключил внимание на Орилака, выказавшего умеренное любопытство.
— Их ищут и другие. Некоторые хотят их допросить, а некоторые — убить.
— А у тебя какие намерения? — хмыкнул Орилак.
Карденас сделал глубокий вдох.
— Я просто хочу выяснить, что же, черт возьми, происходит.
Выказав неожиданную энергию, священнослужитель резко поднялся в сидячее положение, да так проворно, что поразил свою заботливую сиделку. Закрыв глаза, он выставил руки перед собой и встал на колени, повернувшись к гостю. Лицо его выражало удовлетворение.
— Чудо из чудес! Многая хвала Универсальному Ящику. Федоко, у которого есть не только чувство юмора, но и намеки на мудрость. Кто б подумал увидеть такое. — Откинувшись назад, он снова взял трубку. — Это, друг мой, настолько близко к универсальной истине, насколько любое слышанное мной толкование. По крайней мере за последнюю неделю. Я не говорю, будто мы сможем помочь тебе, но что именно ты хочешь узнать об этих двух женщинах? И почему это другие хотят допросить их, или желают умертвить?
— Когда найду их, то обязательно у них спрошу, — ответил Карденас. Мудрый склонялся к поддержке его просьбы. Инспектор видел это.
— И связанные, и несвязанные все одинаковы, — вздохнул Орилак, — и они даже не понимают этого. — Отложив трубку, он взял толстыми пальцами голком. — Как их зовут?
Вместо ответа Карденас повозился со спиннером и передал священнику «вафлю», содержащую многое из того, что он узнал о Сурци и Катле Моккеркин.
Говоря прямо в голком, Орилак связался со своей паствой. И сразу же замигали, оживая, новые экраны, а сбоку и наверху запылали свеже заряженные голограммы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99