«Оставили ли вы что-либо на поверхности планеты? — Нет. — Зачем вам было нужно такое опасное и бессмысленное путешествие? — Чтобы расширить свой кругозор. — Понимаете ли вы, что поставили под угрозу само существование колонии? — Я не отрицаю этого».— Тем не менее вы пошли на это, — мрачно подчеркнул его сверстник.Хотя Разговаривающему было гораздо легче объясняться со своим сверстником, но он понимал, что именно сверстник скорее всего потребует самого сурового наказания, как раз из-за того, что принадлежит к поколению, которое опозорил молодой нарушитель.— Это был самый глупый поступок в моей жизни, — пробормотал он. — Я никогда не забуду об этом. Этот позор останется со мной до конца моих дней.— Нас беспокоит вовсе не ваш позор, — строго сказал Старейшина. — Нас волнует безопасность колонии, которую вы в угоду своим эгоистичным целям поставили под угрозу.— Могу ли я сказать хоть что-то в свою защиту?Судьи посмотрели друг на друга и дружно кивнули головами.— Я не первый Квози, ступивший на эту планету. Многочисленные экспедиции также подвергались опасности встретиться с аборигенами.— Но это опытные, хорошо подготовленные разведчики и ученые.— Я изучал их приемы и методы, — честно признался Разговаривающий. — В противном случае я бы не решился на такой поступок.— Мы высоко ценим вашу предусмотрительность и осторожность, — с сарказмом заметил один из судей. — Но изучение записей — это еще не опыт, а запоминание — еще не знание.Разговаривающий склонил голову и ничего не ответил.— Вам будет объявлено наше решение позднее, — произнес член Совета Старейшин.Судьи оказались в непростом положении, но Разговаривающий был так напуган, что не понимал этого. Если наказание будет суровым, это нельзя будет скрыть от родителей и друзей. В результате придется всем объяснить в чем состоит его вина, а как раз этого власти хотели избежать. Гораздо проще было наказать его за менее серьезный проступок, например, за неуважение к старшим или порчу имущества.Итак, эмоции были побеждены разумом, и в результате Разговаривающий получил самый строгий выговор. И все. Более суровое наказание непременно вызвало бы вопросы, а этого необходимо было избежать любой ценой.Теперь Разговаривающий-на-Бегу был практически свободен в своих действиях. Но он не испытал никакой радости, узнав об этом. Он отлично понимал насколько велика его вина. Он знал, что в течение длительного времени за ним будет вестись наблюдение, и любая странность в его поведении будет сразу же замечена. Но это не волновало Разговаривающего. И в самом деле, с этого дня он стал образцовым гражданином и практически перестал бывать на верхних этажах Норы, избегая их как чумы. Постепенно надзор за его поведением сокращался. У властей и без него хватало забот. Круглосуточное наблюдение перешло в редкие проверки и, наконец, превратилось в редкие бюрократические отчеты типа: «В поступках, представляющих опасность для колонии, не замечен».После своего путешествия Разговаривающий никогда больше не приближался к выходу из Норы и даже не проявлял никакого интереса к исследованиям на поверхности планеты. Закончив обучение, он выбрал неприметную работу инженера-ремонтника и, казалось, был совершенно доволен своей жизнью. Да, он по-прежнему, смотрел телепередачи ширазян, но в этом не было ничего необычного.Эти передачи служили неплохим развлечением для колонистов. Власти были довольны тем, как складывалась жизнь неудавшегося исследователя.Тоже самое мог сказать о себе и Разговаривающий. IX Чаду казалось, что в этом мире нет ничего постоянного и все находится в состоянии изменения. Разумеется, тринадцатилетие было куда более значительным событием, чем все предыдущие дни рождения. Как и всякий подросток, он не думал о том, что любой день рождения важнее чем предшествующие.Но на этот раз он был прав. Есть что-то магическое в этом возрасте. Теперь он уже не ребенок, а подросток. Долгие годы Минди смеялась над ним, но теперь с этим покончено. Конечно, в свои восемнадцать она считала себя взрослой, причем гораздо взрослее, чем их родители. Хотя она и не питала особой любви к дикой природе, Минди смирилась с ежегодным отдыхом на озере. Как любила напоминать ее мама, через несколько лет она будет вольна делать все, что ей угодно, а пока она должна вести себя как член семьи. У Чада было другое мнение, но он благоразумно держал его при себе.Интересы Минди расширились, и теперь помимо музыки и стихов, они включали в себя и мужчин. Чад не обращал на них особого внимания. Сестра была довольно симпатичной, и они появлялись и исчезали, оставляя волны запаха лосьона после бритья и букеты цветов. Единственное, что не менялось, — это горы. Так думал Чад, прижавшись лицом к иллюминатору и рассматривая знакомые ущелья и пики. Немногие осмелились бы пролететь над этими каньонами. Раньше он относился к мастерству отца как к чему-то само собой разумеющемуся. Теперь он понимал, что для такого умения требуется еще и талант.Под ними не было дорог. Здесь их вообще никогда не было, и как полагало федеральное правительство, не будет.Лишь звери и птицы, да семья Коллинз, которая владела акром земли в заповеднике, домом и возможностью до него добраться. Слишком незначительное исключение из правила, чтобы обращать на него внимание.Самолет подлетал к озеру, и Чад напрягся, ища глазами дом. Ну вот, наконец-то! Дом стоял такой же неизменный, как и горы. В этом году были сильные снегопады, а это означало высокий паводок и отличную рыбалку. Отец несколько лет пытался приучить к ней Минди, но безрезультатно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102